— У тебя есть на это чуть меньше года. — с улыбкой произнес Павел.
— Можно вопрос? — мне давно было интересно, и пока атмосфера была дружеской, стоит попробовать уточнить — Почему именно год? Это довольно большой срок…
Немного помолчав и посмотрев на меня внимательно, словно решая стоит ли мне это говорить, он все-таки начал свой рассказ:
— Со мной тяжело работать. Пока я тебя жалел, но поверь мне, скоро ты взвоешь. — он потер переносицу и продолжил — Я ведь очень увлекаюсь. Часто работаю по ночам, могу сутками не отходить от компьютера, потому что работаю с людьми из самых разных стран. И моему ассистенту приходится не просто.
Он взял в руки бокал и налил себе воды из пластиковой бутылки. Несколько штук всегда стояло на столе в переговорной, чтобы не терять время на спуск до кухни.
— Обычно ассистенты не выдерживают и года. Они быстро выдыхаются от такого темпа и перестают нормально функционировать. — он помолчал — Поэтому раз в год я меняю человека.
Он посмотрел мне в глаза. Вроде бы все было логично, но один вопрос меня мучал. И я решилась его задать.
— А вы… ты со всеми… спишь? — мне было стыдно, но хотелось расставить все точки для себя.
— Нет, обычно для этого у меня есть другие… девушки. Я не смешиваю работу и секс. — он изучающе посмотрел на меня. — Но с тобой по-другому.
Помолчал глядя на свои руки, сложенные на столе и почему-то продолжил:
— Знаешь, у меня никогда не было времени на нормальные отношения. — он горько усмехнулся. — Сколько себя помню, я все время занимался программированием. Что-то удавалось, что-то проваливалось. Но мне хотелось сделать нечто глобальное, что объединило бы миллионы людей, позволило бы им свободно общаться из любой точки мира. И тогда я сделал первый драфт сайта «Вместе». Было круто. Друзья подключились, потом подтянулись знакомые и мы стали общаться в этой сети.
Понял, что слишком много хочу сделать, но одному будет долго. Решил расширяться, объяснил все родителям. И они сделали для меня единственное, что могли: продали машину, заложили дом и тогда работа потекла куда серьезнее. Я нанял лучших из тех, кого знал…
Потом пришли рекламодатели. Первые инвесторы. И все так закрутилось. Для 19-ти летнего пацана это был успех. Я был счастлив. Но и загружен был по самые яйца.
Все мое время уходило только на работу. А сеть все расширялась… Мы пилили больше и больше функций, партнерились, развивались. Это было настолько быстро и реактивно. Что в какой-то момент я поднял голову от компа, а мне 33 года…
И только теперь я понимаю, что много упустил. Вся моя молодость прошла в работе. Ты наверное, не поверишь, но до 33 лет я вообще не выезжал из России. А потом плюнул на все, приехал сюда и наконец смог заняться лечением, спортом, собой.
И вот мне 36 лет. Я офигенно богат, я прокачал свое тело, я здоров как стадо быков. Но удовольствие от жизни я начинаю получать только сейчас. — откровенно признался Павел и наконец поднял на меня грустные глаза.
— И я не хочу ничего менять. Мне нравится моя холостяцкая жизнь. Я не готов к семье, не готов к детям и к серьезным отношениям тоже. — он выпрямил плечи и сказал прямо. — Мне нравится, что вокруг все принадлежит мне и я могу управлять этой реальностью и людьми так как я захочу. Пусть даже большинство людей приходится покупать.
Он говорил искренне, я чувствовала сердцем. Но было больно. Очень. Он глубоко несчастный человек, который получает удовольствие только тогда, когда все под контролем. Он не умеет по-другому, не знает, что такое бескорыстная любовь.
Сердце пропустило удар и мне чертовски захотелось его обнять как маленького, даже пожалеть. Прижать к груди его красивую голову и просто никогда не отпускать.
Но ему это было не нужно. Совсем. Он ничего не хотел меня, а людей типа меня считал расходниками — не больше. Я для него — арендованная на год игрушка, с которой можно распоряжаться по своему усмотрению. Да, я нравилась ему, но на этом все.
Предательски захотелось заплакать. Чтобы удержать неуместный порыв я уткнулась в ноутбук.
— Так что с письмами по благотворительности? — хриплым голосом решила вернуть разговор в безопасное русло.
— Оставляй, я все их читаю и часто помогаю кому могу.
— Тогда для этих писем будет отдельная папка.
Я обрадовалась. Потому что не может человек, который помогает другим быть плохим. Что-то доброе в нем все-таки есть.
С головой погрузившись в исследование его почты я не сразу заметила, что вокруг что-то изменилось. Павел встал и потянулся, мы работали без перерыва часа три не меньше. Я тоже почувствовала, что тело затекло.
Павел внимательно посмотрел на меня, а мне страшно захотелось последовать его примеру — потянуться, пустить кровь в затекшие плечи и руки. Через двадцать пять минут начнется совещание с инвестором.
Надо бы сходить в туалет, если встреча затянется я не выдержу.
— Павел, можно мне выйти?
— Идем вместе.
После его откровенности, я лучше могла понимать его чувства и сконцентрированность на деле всей его жизни. Это его детище, которое никогда его не отпустит и оно всегда будет на первом месте.
Мы вышли из переговорной и я хотела подняться наверх, но он остановил меня, резко потянул на себя развернув и крепко обнял. Склонившись прошептал в самое ухо:
— Человеку, чтобы чувствовать себя хорошо нужно восемь объятий в день. Давай сделаем приятное нам обоим, пока у тебя все заживает… — его губы коснулись моего уха, а объятия стали еще крепче.
Несмотря на интимный подтекст его слов, я просто обняла его в ответ. Также очень крепко. В его руках я чувствовала себя совсем маленькой, беззащитной и в тоже время сильной настолько, что горы готова свернуть. Закрыв глаза я думала, какие шансы у меня могут быть достучаться до этого раненого сердца, которое так ритмично бьется сейчас под моим ухом.
Он чуть отстранился и слегка отклонил мою голову назад и нежно поцеловал в губы. Он касался осторожно, будто боясь испортить момент. Крепко сжимая меня и не давая сделать ни одного шага в сторону. Он просто прижимал свои горячие губы к моим, не делая попыток проникнуть внутрь языком.
Это было приятно. Я крепче сжала его ребра, в каком-то странном порыве. И когда он отстранился в очередной раз сама потянулась к нему за лаской. Стараясь дотянуться до его губ.
Павел улыбнулся, посмотрел в мои глаза. И с силой прижал меня к стене. Теперь от нежности не осталось и следа. Я себя спалила…
Он погладил меня рукой по волосам, прерывисто дыша. И сильно прижался ко мне. Я почувствовала его возбуждение каждой клеточкой своей кожи. Это отразилось во мне, я постаралась сжать бедра, насколько это было возможно.
А он со стоном обрушился лавиной на мои приоткрытые губы, которые до этого только пожирал глазами. Впился в меня теперь требовательно разжимая зубы и властно вставляя свой язык в мой рот. Он ласкал, разжигал огонь. А я несмело отвечала ему на эти ласки, прижатая к стене, раздавленная его сильным телом.
Поцелуй становился все более глубоким. Мысли из головы сдуло ветром.
Все что я обещала не делать — я делала снова. Я готова была отдаться ему прямо здесь, прямо сейчас в этом коридоре, где любой мог нас увидеть.
Но он резко прервал поцелуй и отстранился. Отошел на два шага, пока я ошалевшими глазами смотрела на него и пыталась прийти в себя, хватая кислород ртом как акула выброшенная на берег.
— Кхээм… — хрипло откашлялся он. — Если мы не остановимся сейчас, я за себя не отвечаю. Да и встречу с инвестором пропустить нельзя…
Я нервно сглотнула. Он действительно смотрел на меня с сожалением, что пришлось прерваться. Кивнув я оправила костюм и пошла на третий этаж. В туалет все еще было нужно и сейчас — больше чем когда-либо.
Даже не вбежала, влетела пулей по лестнице в свою дверь. Я была возбуждена, обижена, и мне снова было стыдно, что так отреагировала на его ласку.