— Горожане! — взревел он. Толпа завороженно слушала. — Я принес вам свободу! Свободу от рабства, свободу от лживого Безымянного Короля… Свободу от смерти! Посмотрите на меня!
Я сплюнул кровь, тело ломило, мышцы плохо слушались. От дома Дуа Нокс до площади собраний был куклой в руках Пророка. Все, что я сделал, оказалось бесполезным. Уверен: Гектор позволил себя проткнуть, дабы показать небольшое представление перед горожанами.
— Бог одарил меня и моих близких друзей бессмертием, дабы мы очистили город от скверны! — воскликнул Убийца Врагов. — Ни гладиус, ни яд, ни старость не могут убить нас. Если вы решитесь стать защитником Мезармоута или витамом, то обещаю, что не погибнете. Мы больше не будем прежними!
Гектор вытащил длинный меч из себя и взял его в левую руку. Рана на глазах затянулась.
— Больше никаких запретов! Теперь ваши дети могут спать спокойно. В скором времени вы все забудете, что такое голод или жажда. Все беды остались позади! Впереди лишь светлое будущее. Вы увидите, как растут ваши внуки, правнуки и пра-правнуки. Теперь ничто не сковывает нас. Но прошу вас, умоляю, заклинаю: помните о тех, кто отдал жизнь за вашу свободу! Много хороших людей погибло от рук лживого Безымянного Короля!
Подойдя ко мне, Гектор отбросил лежащий рядом длинный меч, кончик лезвия коснулся моей шеи.
— Должны ли мы убить узурпатора? — спросил Пророк.
Толпа яростно загудела.
— Но ведь Глупый Король формально победил бой. Он проткнул меня мечом. Думаю, мы вправе отпустить его и его воинов в Венерандум. Подождите злиться! Будем великодушными к слабым. Мы должны быть выше своих врагов. Здесь, в Юменте, у нас полно еды и воды! Мы сможем прокормить себя. Но как выкрутятся предатели?
Сжал кулаки. Какая ирония: теперь я предатель.
— Уверяю вас, горожане! — Гектор нахмурился. — В скором времени я и мои воины поднимемся в Венерандум и захватим его. Пока же… — Он театрально замолчал, давая толпе время успокоиться. — Но мы ведь должны оставить Лживому Королю память о себе? Неправда ли?
Снова рев.
Гектор взглянул на меня, прошептал:
— Ты проиграл, но пока еще поживешь. Радуйся. Потому что на этом моя месть еще не закончилась.
Я хмыкнул.
— Мне наплевать и на твою месть, и на тебя.
— Посмотри на свой народ. Люди голодают и бедствуют. Почему ты не мог их накормить? Почему позволил себя свергнуть? Я знаю ответ. Потому что ты глуп и слаб духом.
— Оставь свои речи для дураков.
Гектор улыбнулся.
— Хочешь ли ты сказать что-нибудь своему бывшему народу?
Я не ответил.
— Хорошо, — сказал Пророк, затем резко повысил голос, дабы горожане услышали его. — Люди! Так давайте же напомним предателю, кто мы есть!
Он широко размахнулся мечом и ударил меня по руке. Сначала боли не было, но затем она нахлынула с такой яростью, что я взвыл. Меня затопила бездна страдания, какой не мог даже представить. Тело в агонии затряслось. Реальность ушла на второй план, заменив собой чудовищными страданиями.
Теряя сознание, я увидел, как Гектор высоко поднял мою отрубленную руку и бросил в толпу.
Эпилог
Мору трясло так сильно, что желудок скручивало в болезненных спазмах. Она хотела попросить воинов остановиться или хотя бы нести её аккуратнее, но прикусила губу. Нельзя. Сейчас не время капризничать. Да, ей плохо: тело ломало, а голова кружилась. Даже ходить было невыносимо больно. Хвала дагулам, что солдаты смилостивились и теперь несли в Венерандум. Сама бы она никогда в жизни не преодолела все эти бесконечные крутые ступени.
«Терпи, глупая».
В памяти всплыл образ предводителя лжепророков, держащего отрубленную руку Безымянного Короля над головой. Кровь из отсеченной конечности густо льется по лоскутам мышц, стекает по лицу Гектора и пачкает белую тогу. Толпа завороженно пялится на поверженного богочеловека. Вряд ли их прогнившие мозги могут осознать всю безысходность ситуации. Люди отказались от истинной власти и скоро их настигнет кара. Дагулы, Юзон, Кулда, Воган и Корд не простят предательства. Наступают опасные времена.
Мора скривилась. Не хотелось вспоминать события на площади собраний, но она снова и снова прокручивала случившееся. После того, как Гектор запустил в толпу отрубленную руку, он подошел к одному из старейшин и разрешил тому прижечь рану Безымянного Короля, дабы тот не умер от потери крови. Затем Пророк приказал воинам убираться из Юменты. Палангаи сделали из плащей носилки и положили в них Безымянного Короля, её и тела мастера Гуфрана и служителя дагулов.
Ах да! Стоило упомянуть, что перед входом в колонну перехода они встретили бывшего дворцового министра Квинта с мальчиком-служкой. Мужчина упал на колени перед старейшинами и умолял взять его в Венерандум. Увидев Безымянного Короля, он зарыдал. Священнослужители позволили Квинту и пареньку пойти с ними. Теперь именно бывший дворцовой министр вместе с простым палангаем несли потерявшего сознание богочеловека.
«Это всё происходит словно не со мной».
Мора прикусила руку, ощутила, как в глазах скапливаются слезы. Она винила палангаев за то, что не вмешались в битву и не помогли своему правителю. После того, как старейшины зажгли жар-камни, мастер Гуфран приказал воинам атаковать, но те даже не пошевелились. Они исполняли приказы лишь Безымянного Короля. И потому старому учителю пришлось в одиночку бороться с Гектором… Проклятые правила!
— Я принес воды.
Рядом с «носилками» появился мальчик-служка. Мора попыталась вспомнить его имя, но не смогла.
— Спасибо, — прошептала она, растерев слезы по лицу тыльной стороной ладони, и взяла костяную флягу.
— Старейшина Анк кинул в воду лечебные корни. Они должны помочь тебе восстановится.
— Как тебя зовут?
Мальчик тяжело вздохнул, на нежных щеках заиграл жгучий румянец.
— Исхак, — ответил он. — Вам нельзя много разговаривать. Отдыхайте.
Кивнув, Мора отхлебнула из фляги соленой воды и коснулась живота, стараясь не обращать внимания на рвотные позывы. Только сейчас она осознала, как оглушительно громко раздавались звуки в колонне перехода. Тяжелые дыхания, скрип сандалий, грохот доспехов…
— У тебя красивое имя, — сказала она. — Ты не знаешь как там Безымянный Король? Он пришел в сознание?
Исхак нахмурился.
— Старейшина Анк остановил кровь с помощью магии жар-камней, но Владыке по-прежнему плохо. Я буду молиться, чтобы он побыстрее вылечился.
— Мы все будем молиться.
«А потом он умрет», — подумала Мора, но вслух ничего не сказала. Взгляд зацепился за барельефы на черных гранитных стенах: чудовища совокуплялись друг с другом, мужчины-воины целовали дагенов с двумя-тремя головами, монстры-черви пожирали людей в домах… Мерзость.
— Позвольте вопрос, госпожа? — выпалил Исхак.
Мора махнула рукой.
— Конечно! Задавай. Вот только называй меня по имени, пожалуйста. Я давно уже не госпожа.
Мальчик кивнул.
— А вы были в Венерандуме?
Она покачала головой.
— Нет, к сожалению. Но слышала рассказы от… деда и отца. И много читала в книгах. В «Эпосе о Сципионе» есть сцена, где автор в красках описывает Верхний Город. Ты, наверное, читал.
Снова кивок.
«Ребенок есть ребенок. Даже несмотря на случившееся с богочеловеком, мальчик продолжает мечтать. Это дает надежду».
— Никогда не видел снег, — сказал Исхак. — Говорят, он жалит как огонь. А еще он белый… Простите, я, наверное, надоел вам со своими расспросами.
— Напротив. Ты не позволяешь мне грустить.
Мора растянула губы в широкой улыбке. Ей действительно полегчало. И хотя она не могла сама подниматься по ступеням, но страх неизвестности за будущее пропал. В конце концов, выбор сделан. И теперь стоит лишь уповать на богов, которые обязательно вмешаются и сотрут в порошок лжепророков и их предводителя.
Отхлебнув из фляги, Мора задумалась. Только сейчас до нее дошло, что Гектор не просто так отрубил руку Безымянному Королю: в теле правителя уживались две души — человека и бога. Умение сражаться двумя длинными мечами символизировало это единство. И теперь горожане будут воспринимать Владыку как простого смертного.