Из темноты, укутанная в теплую шаль, выступила Валери.
— Послушайте, миссис Элмерз, — я с трудом подавила раздражение, — магические светильники не требуют дополнительных затрат на свое содержание. Этих кристаллов хватает на несколько десятков лет. Так почему бы не позволить одному из них гореть в комнате Шарлотты хоть всю ночь?
— О, но дело не только в этом! — как обычно, смутилась Валери.
А я поняла, что и в этом тоже. Если я оставлю им патент на заклинание магического света, то ее предприимчивый супруг мигом продаст и патент, и кристаллы.
— Мы с Чарльзом думаем, что Лотте нужно привыкать к определенным правилам — в пансионе никто не станет считаться с ее привычками и страхами. Другие воспитанницы будут смеяться над ней.
Должно быть, они уже сказали девочке про пансион. Я украдкой посмотрела на Шарлотту, пытаясь понять, как она восприняла это — та не произнесла ни слова, но слёзы ручьями катились по ее щекам. Конечно, они убедили ее, что все настоящие леди учились в пансионах — кому, как не Валери, это знать.
Наверно, в выражении моего лица появилось что-то воинственное, потому что и миссис Элмерз, и мисс Петерсон предпочли ретироваться, оставив нас с Шарлоттой вдвоем.
— Ты можешь не соглашаться с их решением, Лотта, — было неправильно давать подобный совет, но девочка выглядела такой несчастной, что я не удержалась.
Но Шарлотта лишь покачала головой:
— Тетя Валери говорит, что если я хочу однажды быть представленной ко двору, то мне следует научиться хорошим манерам и завести полезные знакомства.
Я вздохнула. Вряд ли в том пансионе, на который расщедрится мистер Элмерз, будут учиться девушки из очень знатных и богатых семей. Ничуть не сомневаюсь, что это будет самое скромное учебное заведение, какое он только сумеет отыскать. И познакомиться там Лотта сможет разве что с дочерями мелких чиновников и провинциальных помещиков, которым уж точно не грозит побывать на балу в королевском дворце.
— Ну, что же, как знаешь, — я пожала плечами, вернулась в свою спальню и крепко проспала до самого утра.
Я и прежде не особо любила завтракать за общим столом, предпочитая обойтись поданным в спальню омлетом с беконом. Теперь же совместные трапезы и вовсе потеряли всякий смысл. Поэтому перед тем, как отправиться в Литон, я попросила миссис Томпсон принести овсянку мне в комнату. Да, на завтрак сейчас подавали исключительно овсянку.
— Барон Джексон опять приехал ни свет, ни заря, — старшая горничная поджала губы. Прежде барона в нашем поместье не привечали. — А миссис Элмерз вчера вечером объявила, что из всего штата прислуги они намерены оставить только пятерых — горничную, дворецкого, лакея, кучера и садовника. Не понимаю, как они при этом собираются поддерживать в поместье порядок.
Если она думала, что я разделю ее возмущение, то напрасно. Былое великолепие в Карлайл Холл уже вряд ли когда-то вернется. Это следовало признать и принять. Мне было жаль молоденьких горничных и лакеев, которым будет трудно найти другую работу в округе, но в этом вопросе Элмерзов я как раз могла понять — если не сократить расходы прямо сейчас, то поместье придется продать.
— Миссис Элмерз сильно переменилась с тех пор, как она уехала из этого дома, — миссис Томпсон издала тяжкий вздох. — Раньше она не считала каждый арель и по любому вопросу имела собственное мнение.
Ей тоже не нравился мистер Элмерз. Любому здравомыслящему человеку было бы трудно понять, что Валери могла найти в этом не блещущем ни красотой, ни умом, да к тому же весьма жадном человеке. Возможно, она любила его (хотя я не заметила ничего, что свидетельствовало бы об этом светлом чувстве), но скорее ей просто невыносимо было даже самой себе признаться в том, что, выйдя замуж за Чарльза наперекор своим родным, она совершила ошибку.
Майкл рассказывал, что мистер Элмерз приезжал тогда в поместье по какому-то делу. В то время он был богат, а Карлайлы уже испытывали финансовые затруднения. Он сумел пленить молоденькую Валери дорогими подарками и обещаниями исполнить любой ее каприз.
Но тут я не могла ее судить. Я сама вышла замуж за Майкла, руководствуясь лишь практическими мотивами. Да, он нравился мне, но к подлинной любви это не имело никакого отношения. Впрочем, думаю, его чувства ко мне были не более пылкими, чем мои к нему — так что в этом нам не стоило друг на друга обижаться. Лорд Карлайл слишком любил лошадей, чтобы в его сердце осталось место для любви к кому бы то ни было еще — даже к собственным детям.