Он сжимает меня в объятиях, а я тянусь к его губам, желая стереть горькие воспоминания. Целую его уже сама, обнимая за шею, приникаю всем телом. И Севастьен подхватывает мою игру, его рот набрасывается на мой, сминая припухшие губы, покоряя и властвуя. Тяну его на себя и со стоном выгибаюсь, когда мужское тело накрывает моё, прижимая к кровати.
— Хочу тебя, Тьен.
— Всё будет, девочка моя любимая, — он опять целует мою шею, играя языком, лаская чувствительную кожу, опускается с неспешной лаской к груди, ловя губами ягодку соска. Играет с ним, посасывая и кусая, срывая с моих губ прерывистые стоны. Потом уделяет такое же пристальное внимание второй груди, пока обе не наливаются пульсирующим желанием. А потом выцеловывает пламенную дорожку на моём животе. — Всё будет, Скар. Но не сегодня.
— Что? — вскидываюсь я, а этот гад смеётся.
— Ты не готова, Скар.
— Ты издеваешься? Как это я не готова? Даже будучи девственницей, я понимаю, что самым настоящим образом готова.
На этот раз голову вскидывает он и на мужских губах по мере осознавания моих слов расползается донельзя довольная улыбка.
— Не смейся, — рычу я, злясь на себя. Хотя всё равно ведь узнал бы.
— Я разве смеюсь? Я просто счастлив, что ты будешь только моей.
— Дикарь первобытный. А вдруг я твоя не буду?
— Будешь-будешь. И да, ты делаешь меня первобытным ревнивым дикарём. Никому не отдам, — с рычанием набрасывается на моё тело этот безумец.
Этой ночью я девственность так и не потеряла. Севастьен довёл меня до изнеможения, целуя, лаская и творя с моим телом настоящее безумие, заставляя кричать от наслаждения снова и снова. Но так и не взял меня по-настоящему, несмотря на всё своё возбуждение, несмотря на то, что его буквально потряхивало от желания. Лишь потом, уже в полудрёме я слышала, как мужчина скрылся в ванной и оттуда донёсся мучительный стон. Вернулся он расслабленный, лег рядом, прижал к себе и уснул.
И вот что всё это значит? Хоть убейте, я не понимаю, что происходит.
Утром я просыпаюсь в постели одна. В памяти мелькает смутное воспоминание о нежных губах на виске, да ласковых пальцах в волосах, когда Севастьен уходил. Надо уже подниматься. С удовольствием потягиваюсь, невольно вспоминая прошедшую ночь. Мне бы смущаться, да куда там. И отрицать, что мне было до безумия хорошо, что хочу большего, точно не собираюсь. Не знаю, почему Тьен решил, что я не готова. И к чему именно не готова? Если бы я не видела, как сильно он меня желает, то начала бы уже опять сомневаться в собственной для него привлекательности. Внутри ворочается непонятное предчувствие, но определить, к чему именно оно относится и что именно означает, пока не получается. Чего он ждёт? Или может это способ добиться от меня согласия на его предложение? Дурацкий способ, если из нас двоих неудовлетворённым остаётся именно он. И во мне отчего-то просыпается не менее дурацкая идея соблазнить этого несносного герцога, заставить отбросить все свои непонятные заморочки, потерять контроль, сдаться своим желаниям, как он заставил сделать меня.
В мыслях мелькают безумные картинки, как именно я могла бы это провернуть. Ох. Общение с весьма раскрепощённой Риз всё-таки накладывает свой отпечаток на мои фантазии. Даже уши начинают гореть, стоит только представить… Ух. Не-е-ет. Я на такое не решусь. Или решусь?
От внутренней дилеммы меня отрывает звук открываемой двери. В комнату заглядывает служанка.
— Хоаль, вы уже проснулись? Нести завтрак?
— Через полчаса… Фатма, — не сразу определяю я личность заглянувшей. Она служит тут вместе с сестрой, голоса у них весьма похожи, а лица… Лиц не видно. Да.
— Как пожелаете, хоаль. Хали Севар велел передать вам, что присоединится к утренней трапезе.
А вот это очень хорошо. Тем более, что мне обещали разговор. Может уже и про вчерашнее покушение известно? Почему-то мне не верится, что отравить пытались всех, я больше склоняюсь к мысли, что отравленные гуарии подали только нам с Анишей. А поскольку меня убивать некому, по крайней мере пока ещё, то получается, что покушались на мою новую знакомую. Чем и кому настолько насолила одна из воспитанниц королевы? Соперничество? Или что-то другое, посерьёзней?
Быстренько поднявшись, я бегу в ванную. А когда возвращаюсь, попадаю в руки уже вернувшегося в наши покои Севастьена.