В конце концов нас спас мой голодный желудок, тихонько заурчав, заставив меня порадоваться, что лицо скрыто карильей и моего смущённого румянца никому не видно.
— Прошу меня простить, что так надолго задержал вас, — тут же извиняется Корим. — У меня, конечно, остались ещё вопросы, которые я бы очень хотел вам задать, но уже не сегодня. Нельзя заставлять девушку мучиться от голода.
Севастьен с непроницаемым выражением лица склоняет голову прежде, чем подняться с кресла и подать мне руку. Ох. Напряжён он не по-детски. С чего бы? Неужели из-за интереса ко мне короля и принца? Сам ведь говорил, что ничего они сделать не смогут. Смотрю в потемневшие глаза и вкладываю свою ладонь в его.
— Сегодня можете быть свободны, герцог Гиерно, — произносит Ардораш, наблюдая за нами. — Гедаш в дворце отсутствует и прибудет только завтра, соответственно его реакции на слухи тоже можно ждать только завтра. Я пришлю утром вам приглашение. Скарлетт, про перстень тоже узнаю и, если желаете, могу вам его предоставить для изучения. Благодарю за помощь.
Это явный сигнал, что мы свободны. Я уже устремляюсь мыслями к дому хали Тимара, где нас точно вкусно накормят, и тут в мои мысли снова вторгается принц Корим, который поднимается тоже.
— Герцог, рад нашему сотрудничеству. До скорой встречи, — протягивает он руку для пожатия Севастьену.
— До встречи, ваше высочество, — отвечает на рукопожатие мой лорд, а принц поворачивается ко мне.
— Леди Скарлетт, позвольте, — обращается на Сэйнарский манер, склоняясь, и я невольно подаю ему руку для поцелуя, как вышколила меня Виттория в юности.
Его высочество довольно улыбается и, смотря мне прямо в глаза, внезапно целует мою ладонь прямо посередине, обдавая жарким дыханием чувствительную кожу и смущая жестом на грани приличий. — Я поражён знакомством с вами и был бы счастлив возможности пообщаться ещё.
— Я польщена, ваше высочество, — отвечаю, осторожно высвобождая свою руку из его хватки, буквально кожей чувствуя, как закипает рядом Севастьен. — В рамках расследования я готова к сотрудничеству и общению, — пытаюсь я обозначить границы, но, кажется, у меня это не очень-то и получается.
Убираю руку, поборов желание спрятать её за спину и прощаюсь вежливо.
— До встречи, ваше величество, ваше высочество. — И дёру от этих хитрых Босвари, пока не нажила неприятностей на свою пятую точку. Если ещё не нажила. Слишком уж мрачно молчит Севастьен.
Герцог продолжал мрачно помалкивать до тех пор, пока наша карета не пересекла мост и не укатила из дворцовой территории, оказавшись на улицах Замайры.
— Ты злишься? — не выдеживаю и интересуясь я, смотря на мужчину, молча уставившегося в окно на проплывающий мимо город.
— А ты как думаешь? — вздыхая и поиграв желваками, произносит он.
— Злишься, — делаю вывод и тут же уточняю: — На меня?
Взгляд тёмной синевы встречается с моим, и я отмечаю в нём удивление и тщательную работу мысли.
— Нет. На ситуацию в общем.
Ага, это по крайней мере понятно. Не понятно только, как с ним таким себя вести. Раньше я могла наплевать, наорать, убежать в конце концов. А сейчас мы вроде как отношения строим. И что делать, когда мой мужчина бесится, мой жизненный опыт умалчивает. Молчать и дать возможность успокоиться, или попытаться отвлечь разговором? Эх, тяжко. И зачем мне это «замуж», кто бы напомнил? Правда я и не соглашалась пока. Но соглашусь ведь. Потому, что я его люблю, даже когда он чуть ли не огнём пышет. Я ведь тоже кротким и спокойным характером похвастать не могу.
— А куда мы едем? — выбираю второй вариант.
— В одно замечательное место. Тебе должно понравиться, — смягчается его взгляд.
— А там кормят? — с надеждой интересуюсь, чувствуя, как желудок прилипает к хребту.
— Лучшими блюдами босварийской кухни, — наконец улыбается мне Севастьен.
— Это хорошо, — довольно киваю я, хоть и подозреваю, что буря отнюдь не миновала.
Тьен привез меня в ресторан за чертой города, где на втором этаже размещались закрытые кабинеты с захватывающим дух видом на горы, ажурнымм балкончиками, затянутыми плетущимися розами и романтичной уютной обстановкой для желающих пообедать, или поужинать, супружеских пар. Столик, естественно, обслуживали только женщины, а я наслаждалась возможностью побыть без карильи на лице.