Я трясу головой, горький ком подпирает горло, и слёзы, которые не позволяла себе после того, как сбежала, обжигают глаза. С губ срывается первый всхлип, затем второй и я, как несмышлёныш малый, начинаю рыдать, захлёбываясь в своём горе и страхе. А мужчина напротив внезапно подхватывает меня и прижимает к себе, укачивая, как младенца.
— Всё хорошо. Всё хорошо, Скарлетт. Я не дам тебя в обиду. Просто расскажи мне. Я хочу помочь.
— Они… они… — я заикаюсь, пытаясь выговорить, но слова комом становятся поперёк горла. Я уже пыталась это рассказать, но мне никто не поверил, меня обозвали лгуньей и слабоумной.
— Что они? — терпеливо повторяет лорд Гиерно.
— Убили бабушку-у-у. — вою я, пряча лицо на его груди и сотрясаясь в рыданиях.
Он застывает на миг, а потом накрывает ладонью мою голову, прижимая к себе, утешая. Позволяя выплакаться всласть. И лишь когда я затихаю, выревев все слёзы, мягко но веско приказывает.
— Рассказывай.
И почему-то я не могу ослушаться. Вываливаю на него всё, что накопилось внутри. И про папу с мамой, которые не захотели уезжать из дому, когда в приграничном с Босварией Улазаре начали происходить волнения, лишь меня отправили в столицу к бабушке. И про то, как через месяц нам сообщили, что они погибли от рук бандитов. И про бабушку, и её ласковые руки, книжки, и сказки, которые она мне рассказывала, чтобы отвлечь от тоски по папе и маме. Про то, как начало отпускать немного горе, но к нам приехала какая-то племянница покойного дедушки с семьёй и напросилась пожить, пока они с мужем себе жильё искать будут. Кривясь, я рассказала, как лебезила эта наша родственница перед бабушкой, как притворялась добренький и усюсюкала со мной, словно я младенец глупый. А потом бабуля Рика заболела, стала угасать, много спать, таять на глазах. Она уже была в возрасте, но на здоровье никогда не жаловалась. А тут такое. Я жутко переживала и боялась, а однажды случайно подслушала разговор тёти Омары с мужем о том, что старой карге недолго осталось, ещё пара дней и она сдохнет наконец, оставив им дом и всё остальное имущество. А девчонку, чтоб под ногами не мешалась, надобно в пансионат отправить. Я тут же бросилась к бабуле, но она уже была не в себе. Плача, я трясла её, умоляя прийти в себя, но добилась лишь того, что меня услышала тётка. Сразу поняв, что я всё знаю, она схватила меня за руку и потащила в мою комнату. "Сиди здесь и помалкивай, не то отправишься следом!" — пригрозила она тогда, закрывая меня на ключ.
— Я хотела сбежать и всё рассказать стражам. Но дверь была закрыта, а окно слишком высоко, да и заколотил его дядя сразу же. — покаянно произношу я, уже привычно чувствуя, как грызёт меня изнутри чувство вины. — Вот и сидела там, в этой комнате, как клуша беспомощная, пока бабушка в соседней умирала.
Лорд молчит, лишь гладит меня по голове, как кошку. Приятно и странно спокойно. Мне страшно, что он тоже мне не поверит, или осудит, но остановиться уже не могу.
— Я кричала, выла, пока не охрипла, колотила ногами в дверь, но никто не открывал. За мной пришли лишь на второй день, когда бабушки не стало. А все соседи уже были уверенны, что бедная деточка тю-тю от горя. — меня даже перекашивает от воспоминаний и я с ненавистью повторяю услышанные слова, некрасиво кривляясь. — "Стольких родных потеряла, бедняжка. Жаль, такая умненькая и хорошая была."
— Ты пыталась рассказать правду? — спрашивает внезапно герцог, отпуская меня обратно в кресло, смотря мне прямо в глаза.
— Да. — всхлипываю я. — Всем. Кричала, как дура. Плакала. А они все шарахались и крутили пальцем у виска. И даже стражи мне не поверили. Никто не поверил. Сказали, что я всё выдумала. А то, что слышала, так ничего такого дядя с тётей и не говорили, кроме того, что бабушка очень больна и ей недолго осталось.
Вот так вот я и обзавелась опекунами. Об этом я тоже рассказываю, как и о том, что уже спустя неделю меня отправили в обещанный пансионат. А там… а там… ко мне относились, как с сумасшедшей. И наказывали за малейший, даже выдуманный, промах. За месяц меня пороли розгами пять раз, и чуть ли не каждый день заставляли стоять на горохе в углу, отчего мои колени опухали и болели не переставая. В какой-то момент я не выдержала и заболела. У меня поднялся сильный жар, я даже сознание потеряла и директриса пансионата была вынуждена вызвать лекаря. Это и стало моим шансом. Я подкралась тогда к двери и подслушала, как целитель сказал, что он собирается погрузить меня в лечебный сон, чтобы организм легче восстановился. Это было самое сложное заклинание, с которым мне до того приходилось договариваться, да ещё время шло на секунды, прежде чем я усну. Но у меня получилось. А ночью, когда за мной никто не следил, я сбежала и затерялась на улицах Лорраи.