— Стоять! — он говорит негромко, но в его голосе обещание смерти, не мне, ей. Я словно на стену налетаю, видя, как прижимается лезвие к тонкой шее, как скользит, рассекая нежную плоть.
— Отпустите её. Я всё сделаю, — рычу в бессильной злобе раненного зверя. Пытаюсь просчитать, как мне успеть, как добраться до неё вовремя, но понимаю, что как бы я не действовал всё равно не хватает решающих секунд. Значит, придётся тянуть время. Могу и клятву дать, всё равно это будет пустышкой.
— Конечно сделаешь, — улыбается будущий покойник за спиной Скар. — Произноси клятву, да без увиливаний.
— Хорошо, — сжимаю рукоять меча, смотрю ему в глаза, не обращая внимания на окруживших меня наемников. Убью. Всех. До одного. — Я, хали Севар Торрайа, жизнью и силой клянусь служить Чёрной Гильдии и её Главе. Довольны? Отпустите женщину.
— О, я бы может и с радостью. Но Глава велел ещё кое-что тебе показать, — щерится тварь. И делает резкий рывок ножом.
Она оседает к его ногам бесконечно долго, закатив стеклянные глаза, и каждая секунда этого падения убивает что-то во мне, отрывая от умирающей души кровоточащие ошмётки. Кажется, я ору что-то. Скорее вою, подыхающим зверем. Зрение туманится, весь фокус сосредотачивается на хрупкой сломанной фигурке в расшитом алыми, как кровь, цветами платье. Зато тело делает то, что умеет лучше всего. Кажется, меня пытались удержать, кажется, кого-то я превратил в кровавый фарш. Подонка, уничтожившего мою душу, я размазал по стенке, даже не заметив. А потом упал на колени, рядом с ней, дрожащими руками касаясь бледного лица.
— Девочка моя… — холодная, мёртвая… Это не она, не может быть она… Моя Скар всегда полна огня и жизни… Всегда пылает… А сейчас похожа на пустую оболочку. Они уничтожили её пламя. А я уничтожу их. А потом позволю себе подохнуть, уходя вслед за ней.
Нахожу маленькую холодную ладошку, прижимаю к губам… скольжу пальцами по тыльной стороне, где под моей иллюзией должна прятаться брачная вязь, объединившая наши души, наши жизни. И не чувствую ничего. Растеряно, не веря собственному осязанию, как в бреду лихорадочно ощупываю запястье. Браслета под манжетой нет. Чувствуя, как безумие, притворяясь надеждой, накрывает с головой, ищу в окровавленных складках платья вторую руку. Тоже без браслета.
— Да. Это не ваша жена, — произносит тот, о ком я уже успел забыть.
Хали Сохир, как трусливая крыса, спрятался от моей ярости в соседней комнате и сейчас стоит в нескольких шагах, с крайне довольной, хоть и бледной рожей. Эту скалящуюся усмешку я сниму с его лица вместе с мясом. Когда узнаю, где Скар. Поднимаюсь на ноги. Хлёстким движением смахиваю с лезвия меча кровь и шагаю к нему.
— Стойте на месте, хали Севар. Мне достаточно отправить один условный сигнал и на этот раз умрёт ваша настоящая жена.
— Где она? — рычу я, надвигаясь на недомерка.
— В надёжном месте. Вам не найти.
Делаю то, что давно должен был. Тянусь сознанием к маякам на браслетах. И натыкаюсь на глухую стену. Они есть. Я чувствую, но определить где, не могу.
— Что вы хотите от меня? Зачем было устраивать это всё? — киваю на комнату за спиной. Трясущаяся мразь, по имени Сохир, смотрит туда и судорожно сглатывает.
— Глава сказал, что вашу гордыню надо сломить. Показать, чего вы можете лишиться, дать почувствовать настоящую горечь утраты. Тогда вы десять раз подумаете, идти ли ещё раз против его воли. Ваша жена будет у него, пока ваши услуги ему нужны.
— Чего он хочет? — спрашиваю, хотя ответ уже знаю и так.
— Ваш артефакт. Тот, который хочет король.
— Он не доработан.
— Мой хозяин знает. Вам дают два дня, чтобы закончить работу над ним. Если не хотите, чтобы пострадала та, которую вы любите.
Два дня. За эти два дня я сдохну, но найду, где они держат Скар. И тот, кто стоит за этим, умоется кровью, кем бы он ни был.
Скарлетт
Голова гудит, как растревоженный улей. Во рту сухо и противно, горло дерёт, отчего неудержимо хочется кашлять, но я из последних сил сдерживаюсь, пытаясь понять, где я и что происходит. По ощущениям лежу на кровати, хоть и довольно жёсткой — тело ещё помнит жизнь в пансионате — руки скованны над головой. Но хуже всего то, что лежу я голая. Между ног не саднит и никаких других признаков, что со мной бесчувственной что-то творили, нет, и это позволяет мне задвинуть эти опасения на задворки мыслей. Не хватало мне ещё впасть в истерику по этому поводу, когда надо собраться и искать выход из создавшейся ситуации. Потом об этом подумаю, сейчас не время. Слышу тихий щелчок и скрип двери. Потом едва слышные приближающиеся шаги. Женские, однозначно. Кто-то садится рядом со мной, чувствую внимательный взгляд.