Сейчас уже, после той злой отповеди, что он устроил мне там в коридоре, после разговора с королевой, успокоившись, я действительно начинаю понимать на что и на кого он намекал, но… но не могу… отказываюсь верить, что герцог сказал это всерьёз. Слишком упорно я вбивала себе в голову, что мы не пара и быть таковой не можем, долгие годы находила аргументы один другого убедительней, чтобы не думать, не мечтать, не надеяться. И сейчас не хочу. Вот только, разве ж глупое сердце разума слушается?
Не дождавшись от меня ответа, Севастьен, вздохнув, отвязывает поводья и трогает коляску с места.
— Я не сделал тебе больно? — бросает на меня косой взгляд.
— Нет. Свою силу вы, как всегда, хорошо контролируете, — отвечаю, чуть дёрнув уголком рта в намёке на улыбку.
В этом плане я знаю, что говорю. Как бы я не стенала после наших совместных тренировок, после изматывающих спаррингов, насколько бы жёстким тренером он не был, даже в самых стремительных и страшных атаках, герцог всегда держал всё под контролем и никогда не подводил моё доверие… в этом плане.
— Скар, думаю, нам нужно поговорить. Спокойно и откровенно.
Наверное, он прав. Но готова ли я быть с ним откровенна? Это вряд ли. Но как-то наладить наше общение в преддверии поездки и сложного задания точно нужно. Поэтому осторожно киваю. Мужчина замечает и довольно кивает:
— Хорошо. Тогда может пообедаем вместе? — и снова быстрый оценивающий взгляд на меня.
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — хмурюсь я. — Мы можем поговорить и сейчас.
— И тем не менее, поскольку нам сегодня предстоит очень много работы, а ты, как и я, скорее всего даже не завтракала, считаю, обед нам очень даже необходим, — с непроницаемым выражением лица произносит Гиерно.
— Ла-адно. Уговорили. Давайте, пообедаем.
Он удовлетворённо хмыкает и вскоре наша коляска останавливается возле довольно популярного у знати ресторана, а мне остается надеяться, что в это время там будет мало посетителей, ибо не хочу привлекать внимание больше, чем уже привлекла во дворце. Изображаю полное равнодушие, пока иду рядом с Гиерно, проигнорировав предложенную руку. Не надо нам сейчас соприкасаться, мне голова ясная нужна. Моё желание частично исполняется и в зале действительно немноголюдно. К нам тут же подходит служащий и почтительно склоняет голову.
— Ваша светлость, рад вас приветствовать. Изволите обедать в вашем кабинете, или в общем зале?
— В кабинете, — коротко бросает Севастьен и, слегка приобняв меня за талию, увлекает в нужном направлении.
Жар мужской ладони ощущается даже через ткань кителя и рубашки, посылая толпы обжигающих мурашек по всему телу. Мне бы отстраниться, увильнуть, ведь дорогу можно показать и без этого, но я поддаюсь своей слабости и желанию чувствовать его прикосновение, даже если это глупо.
Кабинет, в который меня проводит Гиерно, впечатляет сдержанной роскошью убранства. Тёмно-сапфировые стены, мягкие диванчики, изящные стулья с гнутыми ножками и круглый столик, накрытый ослепительно белой скатертью, золотые светильники, и полная уединённость. Как только мы делаем заказ и нас обслуживают, даже официант испаряется, закрыв за собой дверь. Ну что ж, для разговора это, пожалуй, хорошо, вот только в этом маленьком помещении его аура слишком ощутима, а внимание, которое полностью сосредоточено на мне, ощущается почти на физическом уровне.
— О чём вы хотели поговорить? — не то чтобы я горела желанием начинать этот разговор, но нервы уже слегка не выдерживают.
— О нас, — произносит он без тени улыбки.
– “Нас” не существует, лорд Гиерно.
– “Мы” и всё, что между нами, существует уже очень давно, Скарлетт, как бы ты это не отрицала, — качает он головой и дёргает уголком рта в грустной улыбке.
Севастьен откидывается на спинку стула, поджимает губы, вздыхает и начинает говорить, круша мои барьеры.
— Ты сводишь меня с ума, и это началось ещё тогда, девять лет назад. Я смотрел на юную девочку, которая доверилась мне, выбрав своим опекуном, и не мог не замечать, как ты красива, не мог не чувствовать, что волнуешь ты меня так, как не должна волновать взрослого мужчину его юная подопечная. И, когда ты мне призналась в своих чувствах, я самым позорным образом испугался. Не тебя. Себя. Того, что сам почувствовал в ответ на твои слова. Мне показалось, я искренне поверил, что сам виноват, что как-то себя выдал, как-то спровоцировал тебя, подтолкнул к этой влюблённости…