— Это односторонняя договоренность? Ты будешь так же откровенен? — вскидываю бровь. Вот не верю, что герцог будет мне всё рассказывать.
В подтверждение моих мыслей его глаза сужаются, буравя меня изучающим взглядом. Я своих тем не менее не отвожу. Раз уж хочет быть мне полноценным напарником, то я тоже имею право на его откровенность.
— Я постараюсь, — наконец произносит он. — Не буду скрывать, что опыт работы в тесной связке с напарником, для меня нов, но для тебя я готов изменить своим привычкам и методам.
Ого. Надо же. Приятно, бес его дери.
— Это всё? Или ещё что-то?
— Под этими твоими балахонами оружие есть где спрятать? — интересуется он, игриво кусая моё плечо.
— Есть, — ворчу я, пытаясь отстраниться.
— Покажешь? Хочу понимать, насколько ты защищена, — в том, что я не поехала бы безоружной, Севастьен даже не сомневается.
Звучит логично, но чувствуется подвох. Подозрительно изучаю мужчину, но ничего такого прочесть на его лице не могу.
— Хорошо. Сейчас оденусь и покажу, — отстраняюсь, заставляя его разомкнуть объятия. На этот раз он не сопротивляется.
— Я могу помочь, — проводит костяшками пальцев по моей спине.
— То, что я не закатила скандал после утреннего произвола, вовсе не означает, что позволю всё, что взбредёт тебе в голову, — вот ведь коварныйхитрый Змей. Дай палец — руку по плечо отхватит. — Я не твоя любовница, чтобы терпеть такие вольности.
Фыркнув, поднимаюсь с кровати, одёрнув предавшую моё доверие сорочку.
— Жестокая, — смеётся Севастьен, наблюдая за мной голодным взглядом.
Так странно это всё. Вот такое утро. Бурлящее в крови лёгкое возбуждение и некая игривость в настроении. И, что самое главное, впервые за многие годы отсутствие чувства горькой обиды, безнадёги и отчаяния, в котором я даже сама себе не признавалась. То, что между нами происходит, постепенно перестаёт восприниматься, как жестокое противостояние, начиная приобретать совсем другой оттенок. И я не могу сказать с чистой совестью, что мне это не нравится. Слишком нравится. Но это совершенно не значит, что я так просто сдам свои позиции.
Прихватив свои вещи, скрываюсь в ванной комнате, где, прежде чем одеться, креплю на икрах специальные ножны, которые для меня сделала Риз. Парные кинжалы, это конечно не мой меч, но тоже не мало, если уметь с ними обращаться, а я умею. Как и с маленькими клинками спрятанными в рукавах. Никто, кроме “мужа” без его ведома не имеет права ко мне прикасаться, так что я могу не переживать, что их обнаружат. Вооружившись, натягиваю многослойные одежды, и, красиво расправив всё, возвращаюсь в спальню.
Севастьен уже тоже встал и даже надел длинную чёрную рубашку с вышитым воротом. Увидев меня, тут же пробегается изучающим цепким взглядом по моей фигуре и шагает ближе.
— Показывай, — требует хищно.
Улыбнувшись, я деланно равнодушно поправляю рукава, нажимая на спусковой механизм, выпускающий лезвие.
— Это твоя подруга сделала? — мужчина с интересом обхватывает моё запястье, рассматривая подарок Риз.
— Да. Это её последняя разработка. Можно сделать так, а можно выстрелить лезвием, если по другому нажать.
— Впечатляюще. Почему она не предложила такие Департаменту? — спрашивает Севастьен, заглядывая мне под манжеты и ощупывая спрятанные там наручия.
Пожимаю плечами.
— Это первый и, можно сказать, пробный образец. Но работает отлично. Я с ними уже тренировалась.
— Хорошо. Ещё что-то есть?
Хмыкнув, приподнимаю подол, показывая голень. И тут он опускается передо мной на колено и внаглую задирает мне юбки, якобы изучая оружие.
— Тьен, что ты себе позволяешь? — задушено выдыхаю, чувствуя мужские руки на икрах, а губы… его губы проводят дорожку поцелуев от коленки до края панталон, делая мои ноги ватными, а мозги кисельными.
— Тренирую твою выдержку, любовь моя.
И этот бесстыжий тип прикусывает мою кожу, а потом, лизнув саднящее место, опускает юбки, тщательно оправляя.
— Надевай карилью. Нам сейчас завтрак принесут, — сообщает он, поднимаясь на ноги и целуя меня в уголочек губ.
Бесы б драли эти босварийские правила. Не могли они в этой гостинице женщин нанять, чтобы мне не прятать лицо перед слугами? Вздохнув, иду к зеркалу наводить красоту, радуясь, что хоть так скрою предательский румянец.
Несмотря на бурное начало дня, к вечеру мне уже хочется покусать кого-нибудь от скуки и усталости. Сегодня я узнала, что ненавижу кареты. Нестерпимую жару, от которой дышать уже нечем. И босварийские ландшафты. Эти холмы, бесконечные спуски и подъёмы. Моя несчастная пятая точка уже онемела от сидения на поначалу мягком и, казалось бы, удобном сидении. А ехать ещё несколько часов, как сообщил мне герцог совсем недавно. Мы должны остановиться в оговоренной и проверенной гостинице, так что мне остаётся лишь набраться терпения.