— Вода так и остынет, пока ты все свои думы передумаешь, — слышу я его голос над головой и не успеваю даже среагировать, как звучит бесцеремонное: — Подвинься, я тоже хочу быть чистым.
Абсолютно голый Севастьен залезает ко мне в ванную и пока я хватаю ртом воздух, пытаясь собрать мысли в кучу и найти слова, способные передать всю степень моего негодования, меня же, как куклу, ловко разворачивают спиной к себе, заставив усесться между мускулистых ног.
— Ты что творишь?!! — шиплю, пытаясь вырваться, но оказываюсь в кольце его рук.
— Принимаю ванну. Кто-то тут рассуждал о справедливости. Разве честно, что мне достанется холодная вода? Считаю, мы оба имеем право на горячую, значит купаться будем вместе, — сообщает он мне, отбирая мочалку.
— Это не смешно! И никакого права так себя вести со мной ты не имеешь, — рычу, отодвигаясь, чтобы встать.
— Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься, любовь моя. И разве я делаю что-нибудь ужасное? — чувствую, как он начинает намыливать мочалкой мою спину. — Просто расслабься и получай удовольствие.
Мочалку сменяют горячие руки, нежно намывающие моё уставшее тело, массируют ноющую поясницу, разминают плечи. Как не растечься лужицей от этой неприкрытой заботы и ласки? И все мои доводы как-то блекнут, когда хочется свернуться клубочком у мужчины на груди. Глупая, глупая влюблённая Скарлетт.
— Я думала, что ты перестанешь на меня давить, после нашего разговора, — тихо признаюсь, когда Севастьен принимается мыть мне голову, нежно вспенивая шампунь.
— Правда, думала? Или хотела так думать? — интересуется он.
— Ты просил шанс, а прёшь напролом, не заботясь о моих чувствах.
Я не вижу Севастьена, но по сердитому выдоху чувствую, что задела за живое. Правда прикосновение его рук по прежнему остаётся осторожным и бережным, пока он смывает пену и прополаскивает мои волосы.
— Это говоришь ты, или твоё желание уязвить меня? — слышу наконец, когда уже невольно начинаю чувствовать свою вину.
— Честно говоря, не знаю, — вздыхаю, опуская голову.
Он притягивает меня обратно в свои объятия, целует плечо, шею.
— Скар, я с тобой открыт сейчас, как ни с кем другим. Ты знаешь, что я за человек, знаешь, что я собой представляю. А я знаю тебя. Чего ты от меня ждёшь? Что я начну притворяться тем, кем не являюсь? Из-за моей глупости, упёртости и слепоты мы потеряли годы, которые могли бы быть вместе. Больше терять время на глупую рефлексию я не собираюсь. Хочешь убедиться в моих чувствах? Хорошо. Хочешь заставить меня ждать и мучиться? Тоже хорошо. Я заслужил. Но отступить? Нет. Даже не проси. У тебя была возможность отказать мне, ты дала мне шанс. Я использую его на полную.
В голове полный раздрай. Мне хочется возражать ему, спорить до посинения, отстаивать свою такую привычную, родную, но опостылевшую независимость. И мне хочется подчиниться. Позволить ему всё, что пожелает. Отдаться на волю мужчине, отринув всё, что сдерживает, не позволяет просто принять происходящее. Мне хочется поверить, что больше не будет одиночества, боли и тоски, что я больше не останусь одна. Я так боюсь этого. Я так устала бояться.
Раздрай в мыслях заставляет чувствовать всё ещё острее. Соприкосновение обнажённых мокрых тел, смелую ласку сильных пальцев, обжигающие поцелуи. Мужские ладони скользят по моей коже так неспешно, изучая, разжигая искры желания в крови, оглаживая плечи, обхватывая и взвешивая груди, потирая ноющие соски, лаская трепещущий живот. Противостоять ему? Сейчас? Зачем? Лучше потом. Как нибудь. Имею я право забыться? Ощущать себя желанной и жаждущей? Откидываю голову ему на плечо, постанывая и позволяя развести мои ноги в стороны. Мужские пальцы раскрывают лепестки женской плоти и находят пульсирующий бугорок клитора, обводят его, потирают превращая моё тело в один обнажённый нерв. Так остро. Так сладко. Мышцы сводит, лоно сокращается в мучительной жажде, а из горла вырывается хриплый стон.
— Такая чувствительная, — выдыхает он в мою шею, прикусывая влажную кожу, продолжая играть с моей плотью, пока тянущее чувство внизу живота не превращается в нестерпимый жар, волнами омывающий моё тело. — Такая красивая. Моя. Моя девочка.
Снова чувствую, как проникают в лоно его пальцы, растягивая и нажимая на потайные точки в моём теле, скользят в извечном ритме, толкая меня за край.
— Тьен, пожалуйста…
— Чего ты хочешь, маленькая? — воркует он, обхватывая мою шею, ловя губы в жадном собственическом поцелуе.
И сгибает пальцы внутри, заставляя задохнуться от нахлувшего наслаждения. Ноги соскальзывают, сжимаясь, меня выгибает дугой, от этой сладкой пытки, которую он и не думает прекращать. Его рука зарывается в мои волосы, не позволяя избежать ласки, поцелуя, жажды. Пьёт мои вскрики и стоны, пока я обессиленно не затихаю в его руках… Чувствуя бедром очень возбуждённую мужскую плоть.