И вот он наступает самый важный на сегодня момент, после которого наша игра начинается по-настоящему. Мы замираем перед его величеством, восседающим на золотом троне. По левую руку рядом с монархом, на ступеньку ниже в изящном креслице сидит королева Зальфия, к ней склонился, что-то рассказывая, юноша в роскошном белом каптане. А по правую стоят три золочённых кресла для наследников. В одном из них, естественно втором по счёту, небрежно облокотившись на подлокотник и рассматривая придворных, сидит уже знакомый нам принц Корим. А в том, что ближе, обернувшись к отцу и тихо с ним разговаривая, разместился, судя по всему, принц Гедаш.
— Ваше величество, мой вам нижайший поклон. Да пребудет с вами милость богов, — склоняется хали Тимар, и мы с Севастьеном, естественно, следуем его примеру.
— И тебе всех божьих благ, мой верный Тимар. Кто с тобой сегодня на этом празднике? — произносит Ардораш и все взгляды вмиг сосредотачиваются на нас двоих. Разве что Васир продолжает что-то шепотом вещать матери на ухо.
— Ваше величество, ваши высочества, позвольте представить вам моего племянника. Это хали Севар Торрайа, сын моего двоюродного брата. И его жена хоаль Кариля.
Чувствую пристальный интерес к своей персоне, но продолжаю гнуть спину в поклоне.
— Что ж. Рад знакомству, хали Севар. Ваш дядя упоминал о вашем приезде. Добро пожаловать на родину.
— Для меня огромная честь быть вам представленным, — произносит положенную реплику Севастьен, выравниваясь. Я тоже наконец получаю возможность распрямить спину.
— Вы планируете остаться в Босварии, или только с визитом? — благосклонно продолжает беседу король, а я замечаю, как изучающе смотрит на нас принц Гедаш.
— Это будет зависеть от вашей воли, ваше величество, — с улыбкой отвечает Севастьен, склонив голову.
— Вот как? — Ардораш даже не играет удивление. Было бы странно, если бы о прошении племянника ему не рассказал верный Тимар.
— Я прошу для себя и моей жены чести стать подданными Босварии по праву крови, — наконец произносит ключевую фразу мой «муж».
— Что же вам мешает подать заявление в Службу госбезопасности? — вскинув брови интересуется Корим. — С учётом ваших корней, уже через месяц, максимум два, этот вопрос решится.
— Ваше высочество, к сожалению, у меня нет возможности столько ждать. Как бы пафосно это не звучало, необходимость босварийского подданства для нас с женой вопрос жизни и смерти. Поэтому я и обращаюсь к вам, ваше величество с прошением. Если позволите, я могу многое вам рассказать и предоставить доказательства, что могу быть полезен для страны. Но это, естественно, разговор не для общественности.
Принцы выглядят удивлёнными, даже Васир теперь взирает на нас с интересом. Ардораш задумчиво барабанит пальцами по подлокотнику, обводит взглядом тех притихших придворных, которые находятся достаточно близко, чтобы слышать, о чем разговаривает с монархом племянник королевского лекаря. Те, естественно, делают вид, что вот ни капельки не слушали.
— Признаю, вы меня заинтересовали. Приглашаю вас, хали Севар, на приватную беседу после праздника. Вашу жену будет рада видеть в своём окружении её величество, — наконец выдаёт Ардораш столь важное приглашение.
Поблагодарить Севастьен не успевает, потому что в разговор внезапно вмешивается старший принц.
— Мне бы тоже хотелось поприсутствовать при этой беседе, если ты не возражаешь, отец, — произносит высокий худощавый брюнет, с более резкими чертами, чем у Корима, не отводя от моего напарника пронзительного прищуренного взгляда.
А вот тут уже король удивление не скрывает и не разыгрывает. Наоборот оборачивается, чтобы взглянуть на первого наследника.
— С чего бы это, Гедаш?
— Мне, как и тебе, интересно, отец, — слегка поворачивает голову, прекратив наконец на нас пялиться.
— О, ты в этом не одинок, брат, — хмыкает Корим. — Раз уж такое дело, я тоже хочу узнать, чем же так насолил хали Севар королю Гельмуту. Я ведь правильно понял ваши причины? — с интересом склоняет он голову. — Дело ведь не только в срочности? Вам нужна личная королевская протекция, которая исключит вероятность, что вас выдадут по запросу монарха, чьим подданным вы были раньше.