Правильно делают, что берегут девиц до свадьбы. Чтобы не стала слишком опытной и умной, чтобы не сравнивала поцелуи одного с поцелуями другого. Чтобы не мечтала о несбыточном — о прекрасной любви, как в романах.
Меня некому было беречь, но я мысленно поздравила себя за стойкость. Какова была бы моя участь, если бы в черном шатре с красной полосой я уступила бы сэру Эдейлу?
Вот так я размышляла — волнуясь, распаляясь гневом, испытывая неуверенность перед будущим, а руки мои продолжали втыкать в канву иголку, словно единственное, что меня сейчас заботило — то, как лягут нитки на узор.
Ольрун вдруг перестала метаться по комнате и застыла, уставившись в стену, а потом медленно повернулась ко мне.
— Это все из-за ручья Феи, — сказала она, и глаза ее загорелись сумасшедшим огнем. — Ты искупалась в ручье Феи в полнолуние, а это верный способ удачно выйти замуж.
— По-моему, ты бредишь, — сказала я, продолжая вышивать.
— Все знают об этом поверье, — отрезала Ольрун. — Ты знаешь, Стелла?
— Да, так говорят, — ответила Стелла нараспев. — Раньше девушки бегали к ручью Феи, чтобы поскорее выйти замуж. Я читала об этом в хрониках Санлиса.
— Вперед, — ответила я ей в тон. — Идите и ныряйте. Пусть вам повезет и посватается сам король Альфред.
Но сестры не поддержали мою шутку. Стелла испуганно ойкнула, а Ольрун уставилась на меня с неприкрытой злобой.
— Король Альфред женат, — прошипела она. — А сегодня уже не полнолуние. Ждать следующего — это целый месяц!
— Не говори глупостей, — оборвала я ее. — Ты и плавать не умеешь. Полезешь в реку — и точно не будет никакой свадьбы.
— Ты сделала это нарочно! — заголосила вдруг Ольрун, подскочила и вцепилась мне в волосы. — Ты украла у меня мужа!
Стелла завизжала, я попыталась оттолкнуть Ольрун, но она как обезумела — принялась царапать мне щеки, а потом выхватила шпильку и попыталась ткнуть меня острием в глаз.
Это было уже слишком! Я дернулась, оставляя прядь волос в кулаке сестры, и ударила ее локтем в грудь, как учил меня конюший. Мне совсем не хотелось бить Ольрун, она была хоть и выше меня ростом, но не такая крепкая, и уж точно не держала в руке ничего тяжелее ложки. Но обида и тело ответили раньше разума.
Удар получился хорошим — Ольрун улетела на три шага и тяжело села на пол, тараща на меня глаза. Дыхание у нее сбилось, и когда в комнату ворвались служанки во главе с леди Готшем, Ольрун не могла произнести ни слова, только хрипела и указывала на меня пальцем.
— Что произошло? — резко спросила леди Готшем.
— Ваша дочь оступилась и упала, — сказала я с вызовом.
Трудно было не заметить моих расцарапанных щек и прядку рыжих волос, которую Ольрун поспешно бросила под строгим взглядом матери, но жаловаться матери на родную дочь — это было еще глупее, чем обвинять меня, что я очаровала короля из Норсдейла, нырнув при луне в лужу в саду.
Стелла уронила пяльцы и стояла, прижавшись к стене, глядя на нас всех с ужасом.
— Она ударила меня! — смогла, наконец, произнести Ольрун, по-прежнему сидя на полу. — Она еще и колдовала — ходила ночью к ручью Феи, чтобы получить короля!
Я была почти готова, чтобы мачеха приказала запереть меня или наказать строгим постом недели на полторы, но леди Готшем даже не ответила дочери.
— Причешите леди Кирию, — велела она служанкам, — припудрите ей щеки, а кошку, которая ее поцарапала, вышвырните вон.
Служанки скользнули ко мне бесшумно, как тени, держа наперевес гребни.
— Мама? — изумленно спросила Ольрун, глядя на мать, словно видела ее впервые.
Мне и самой хотелось точно так же вытаращиться на леди Готшем. Потому что кошек у нас не было — Стелла начинала дико чихать, едва поблизости оказывалась хоть одна полосатая и хвостатая красавица. И то, что мачеха решила списать все на кошку, означало только одно — происшествие решили замять, словно его и не было.
— Мама! — воскликнула Ольрун уже зло и пронзительно, но леди Готшем смотрела только на меня.
— Сюда надо ожерелье, — сказала она и поманила пальцем Стеллу. — Дай-ка Кирии свое.
Стелла — притихшая и такая же удивленная, как мы с Ольрун, тут же подошла и приподняла волосы, чтобы служанка расстегнула замочек.
Ожерелье перекочевало с шеи Стеллы на мою, и мачеха еще раз придирчиво оглядела меня, заставив повернуться во все стороны.
Осмотр ее удовлетворил, и она кивнула, показывая мне на дверь:
— Идем, тебя ждут.
— Мама… — прошептала Ольрун уже со слезами на глазах, но мы с леди Готшем уже покинули комнату.