– Подруга, устраивайся поудобнее и постарайся поспать. Эти мудаки даже стакан воды не дадут.
Вторая девушка подтвердила слова жрицы уличной любви Кристины и закинув ноги на соседнюю лавку, откинула голову назад в попытке сразу уснуть. Чувствуя себя как в страшной параллельной реальности, девушка несколько раз переводила взгляд с одной проститутки на другую, а потом, тряхнув головой, села в уголочке.
– Зачем я только вернулась! Здравствуй родной город, здравствуй дом.
– Я ещё раз повторяю – я не проститутка, а случайная попутчица! И никакой протокол подписывать не буду! – Даша скрестила руки на груди и злобным взглядом уставилась на тучного сержанта, который только ухмылялся и продолжал катать на бумаге совершенно неразборчивым почерком, периодически поглядывая в её паспорт.
– Разберёмся, Дарья Александровна, а это всего лишь формальность…
Невозмутимость и сарказм полицейского выбешивали ещё больше, девушке до чёртиков хотелось схватить с его стола подставку для ручек и карандашей и запустить в серую стену, прямо над его головой. Но она сдерживала порыв, впиваясь ноготками в ладони до боли, снова поражаясь абсурдности ситуации. Все доводы и рациональные объяснения разбивались об ухмылочки служителя закона, который явно наслаждался ситуацией.
До десяти утра их держали в маленькой комнатке, вонь в которой была невыносима и впитывалась во всё, что можно. Первое, что попросила девушка, так показать ей уборную. Полицейский фыркнул и проводил до конца длинного коридора со словами: «какие неженки пошли в древней профессии, у клиентов тоже сразу в сортир бежишь?». А после отвёл в довольно большой кабинет, где и стал составлять протокол об административном правонарушении.
– Да как так можно? Товарищ полицейский, ну серьёзно, посмотрите регистрацию…
– Девушка, я всё посмотрел и это ничего не меняет. Заплатите штраф и работайте дальше, а нам надо план выполнять.
– Я это так не оставлю!
Резко встав со стула, она уперлась ладонями в стол, готовая тут же ринуться в бой.
– Семёныч, что за крик, а драки нет?
Дверь резко распахнулась и в проёме, полностью закрывая собой всё пространство, появился тот, кого она ни сейчас, впрочем, и никогда не ожидала увидеть. И это было то явление, которое взорвалось яркой вспышкой в голове девушки. Миллиард нервных окончаний одновременно застучали в наковальни, ненависть и ярость с новой силой поднялись в душе, разгоняя кровь по венам, окрашивая щёки и шею в красный цвет.
– Да вот, устроила девица истерику, мол не такая, жду трамвая. Подписала бы быстрее и пошла…
Что там дальше бурчал полицейский она не слышала, шум в ушах стоял такой, словно рядом взлетал истребитель, а всё внимание девушки было приковано к нему. Его чёртова улыбка снова ввергала в ступор, лишая опоры и делая ноги ватными. Ничего не забыла… его не забыла. Всё живо и сердце, как и раньше, больно бьётся о грудную клетку от его низкого голоса, от которого бежала не оглядываясь. Почему сегодня? Почему сейчас? Понадобилось столько лет, чтобы склеить сердце, разбитое вдребезги; чтобы стереть воспоминания о его голосе, смехе, запахе и дьявольских карих глазах.
– Какая милашка. Давай помогу. Ты оформляй остальных, а эту я беру на себя.
– Рахметов, ты чего такой добрый с самого утра?
– Настроение хорошее, – мужчина криво усмехнулся, не сводя своих тёмных глаз с девушки и в два шага оказался рядом. – Пройдёмте, гражданочка.
– Ты…
Даша отступила на шаг, пряча руки за спиной и нервно поглядывая на тучного сержанта, ожидая от него негласной помощи, но сержант лишь откинулся на стуле, наблюдая за интересной сценой. Рахметов лишь сдвинул чёрные брови, забрал у коллеги документы и махнул головой на выход.
– Дарья Александровна, не устраивайте сцен и идите за мной.
Не церемонясь, капитан Рахметов схватил девушку за предплечье и поволок в коридор, совершенно не обращая внимание на бесплодные попытки вырвать руку и угрозы пнуть того со всей силы в колено.
– Нападение на полицейского автоматом переквалифицируется в уголовное преследование…
– Отпусти сейчас же!
Затолкав брыкающуюся девушку к себе в кабинет, Богдан Рахметов с силой захлопнул дверь и несколько раз провернул ключ в дверном замке, окончательно разрушая надежды последней ускользнуть от этих до боли знакомых и когда-то таких родных карих глаз.