Выбрать главу
Я бросился к столу, весь нетерпенье, Но — Господи помилуй и спаси — Она ушла, — исчезло вдохновенье И — три рубля: должно быть, на такси.
Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому, Но Бог с ней, с Музой, — я ее простил. Она ушла к кому-нибудь другому: Я, видно, ее плохо угостил.
Огромный торт, утыканный свечами, Засох от горя, да и я иссяк, С соседями я допил, сволочами, Для Музы предназначенный коньяк.
…Ушли года, как люди в черном списке, — Всё в прошлом, я зеваю от тоски. Она ушла безмолвно, по-английски, Но от нее остались две строки.
Вот две строки — я гений, прочь сомненья, Даешь восторги, лавры и цветы: «Я помню это чудное мгновенье, Когда передо мной явилась ты!»

1969

«И вкусы и запросы мои — странны…»

И вкусы и запросы мои — странны, Я экзотичен, мягко говоря: Могу одновременно грызть стаканы — И Шиллера читать без словаря.
Во мне два Я — два полюса планеты, Два разных человека, два врага: Когда один стремится на балеты — Другой стремится прямо на бега.
Я лишнего и в мыслях не позволю, Когда живу от первого лица, — Но часто вырывается на волю Второе Я в обличье подлеца.
И я борюсь, давлю в себе мерзавца, — О, участь беспокойная моя! — Боюсь ошибки: может оказаться, Что я давлю не то второе Я.
Когда в душе я раскрываю гранки На тех местах, где искренность сама, — Тогда мне в долг дают официантки И женщины ласкают задарма.
Но вот летят к чертям все идеалы, Но вот я груб, я нетерпим и зол, Но вот сижу и тупо ем бокалы, Забрасывая Шиллера под стол.
…А суд идет, весь зал мне смотрит в спину. Вы, прокурор, вы, гражданин судья, Поверьте мне: не я разбил витрину, А подлое мое второе Я.
И я прошу вас: строго не судите, — Лишь дайте срок, но не давайте срок! — Я буду посещать суды как зритель И в тюрьмы заходить на огонек.
Я больше не намерен бить витрины И лица граждан — так и запиши! Я воссоединю две половины Моей больной раздвоенной души!
Искореню, похороню, зарою, — Очищусь, ничего не скрою я! Мне чуждо это ё мое второе, — Нет, это не мое второе Я!

1969

Темнота

Темнота впереди — подожди! Там — стеною закаты багровые, Встречный ветер, косые дожди И дороги неровные.
   Там — чужие слова, там — дурная молва,    Там ненужные встречи случаются,    Там сгорела, пожухла трава    И следы не читаются, —      В темноте.
Там проверка на прочность — бои, И закаты, и ветры с прибоями, — Сердце путает ритмы свои И стучит с перебоями.
   Там — чужие слова, там — дурная молва,    Там ненужные встречи случаются,    Там сгорела, пожухла трава    И следы не читаются, —      В темноте.
Там и звуки и краски — не те, Только мне выбирать не приходится — Видно, нужен я там, в темноте, — Ничего — распогодится!
   Там — чужие слова, там — дурная молва,    Там ненужные встречи случаются,    Там сгорела, пожухла трава    И следы не читаются, —      В темноте.

1969

«Нет меня — я покинул Расею…»

Нет меня — я покинул Расею, — Мои девочки ходят в соплях! Я теперь свои семечки сею На чужих Елисейских полях.
Кто-то вякнул в трамвае на Пресне: «Нет его — умотал наконец! Вот и пусть свои чуждые песни Пишет там про Версальский дворец».
Слышу сзади — обмен новостями: «Да не тот! Тот уехал — спроси!» «Ах не тот?!» — и толкают локтями, И сидят на коленях в такси.