1. Главная
  2. Книги
  3. Высоцкий Владимир Семенович
  4. Я не верю судьбе
  5. Страница 44
Выбрать главу
Этот первый налет    оказался не так чтобы очень: Схоронили кого-то,    прикрыв его кипой газет, Вышли чьи-то фигуры —    назад, на шоссе — из обочин, Как лет тридцать спустя,    на машину мою поглазеть.
И исчезло шоссе —    мой единственно верный фарватер, Только — елей стволы    без обрубленных минами крон. Бестелесный поток    обтекал не спеша радиатор. Я за сутки пути    не продвинулся ни на микрон.
Я уснул за рулем —    я давно разомлел до зевоты, — Ущипшуть себя за ухо    или глаза протереть?! В кресле рядом с собой    я увидел сержанта пехоты: «Ишь, трофейная пакость, — сказал он, —    удобно сидеть!..»
Мы поели с сержантом    домашних котлет и редиски, Он опять удивился:    откуда такое в войну?! «Я, браток, — говорит, —    восемь дней как позавтракал в Минске. Ну, спасибо! Езжай!    Будет время — опять загляну…»
Он ушел на восток    со своим поредевшим отрядом, Снова мирное время    в кабину вошло сквозь броню. Это время глядело    единственной женщиной рядом, И она мне сказала:    «Устал! Отдохни — я сменю!»
Всё в порядке, на месте, —    мы едем к границе, нас двое. Тридцать лет отделяет    от только что виденных встреч. Вот забегали щетки,    отмыли стекло лобовое, — Мы увидели знаки,    что призваны предостеречь.
Кроме редких ухабов,    ничто на войну не похоже, — Только лес — молодой,    да сквозь снова налипшую грязь Два огромных штыка    полоснули морозом по коже, Остриями — по-мирному —    кверху,      а не накренясь.
Здесь, на трассе прямой,    мне, не знавшему пуль,      показалось, Что и я где-то здесь    довоевывал невдалеке, — Потому для меня    и шоссе словно штык заострялось, И лохмотия свастик    болтались на этом штыке.

II. Солнечные пятна, или пятна на солнце

Шар огненный всё просквозил, Всё перепек, перепалил, И как груженый лимузин За полдень он перевалил, — Но где-то там — в зените был (Он для того и плыл туда), — Другие головы кружил, Сжигал другие города.
Еще асфальт не растопило И не позолотило крыш, Еще светило солнце лишь В одну худую светосилу, Еще стыдились нищеты Поля без всходов, лес без тени, Еще тумана лоскуты Ложились сыростью в колени,
   Но диск на тонкую черту    От горизонта отделило, —    Меня же фраза посетила:    «Не ясен свет, когда светило    Лишь набирает высоту».
Пока гигант еще на взлете, Пока лишь начат марафон, Пока он только устремлен К зениту, к пику, к верхней ноте, И вряд ли астроном-старик Определит: на Солнце — буря, — Мы можем всласть глазеть на лик, Разинув рты и глаз не щуря.
   И нам, разиням, на потребу    Уверенно восходит он, —    Зачем спешить к зениту Фебу?    Ведь он один бежит по небу —    Без конкурентов — марафон!
Но вот — зенит. Глядеть противно И больно, и нельзя без слез, Но мы — очки себе на нос И смотрим, смотрим неотрывно, Задравши головы, как псы, Всё больше жмурясь, скаля зубы, — И нам мерещатся усы — И мы пугаемся, — грозу бы!
   Должно быть, древний гунн Аттила    Был тоже солнышком палим, —    И вот при взгляде на светило    Его внезапно осенило —    И он избрал похожий грим.
Всем нам известные уроды (Уродам имя легион) С доисторических времен Уроки брали у природы, — Им апогеи не претили И, глядя вверх до слепоты, Они искали на светиле Себе подобные черты.
~ 44 ~