— Это я виновата, Дирк, заставив тебя рассказать мне о Рори. Я не соглашалась выйти за тебя замуж… из-за него.
Его серые глаза, которые так часто смеялись и насмехались над ней, сейчас были полны сочувствия. Шона тихо спросила:
— Но ты еще не все мне сказал, так ведь? Я не поверю, что ты бросил меня из-за его угрозы отречься от дочери.
— Да, конечно. — Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой. — Это убьет тебя. Лучше тебе не знать всего до конца.
— Правда? — Его заявление рассердило ее. — Как ты представляешь мою дальнейшую жизнь? Ложиться вечером в постель, вставать по утрам с одним и тем же вопросом — ты думаешь это лучше? Э, нет, Дирк, мне не надо такого. Я хочу, чтобы все раскрылось сейчас же. Ты же знаешь, что ничто так не угнетает, как неопределенность. — Она помолчала и с грустью в голосе добавила: — Не думаю, что меня чем-то еще можно шокировать. Что может быть страшней угрозы отца отречься от дочери только потому, что человек, в которого она влюбилась, ему не нравится?
Дирк кивнул и вздохнул, сознавая ее правоту.
— Ты ведь не знала, что твой отец был уже тяжело болен в ту ночь, когда пришел ко мне, не так ли?
— Нет. — Она удивленно заморгала глазами. — Но я заметила, что с ним происходит что-то неладное.
— Ну-ну! — сердито воскликнул Дирк. — Значит, он просто задался целью повернуть дело так, чтобы ты считала себя виновницей его смерти. На самом деле он уже давно был болен.
— Ты уверен? Как же я-то не знала? А. что с ним было?
— Сердце. Ему предложили операцию. — Дирк замолчал и мрачно добавил: — В тот день Рори был не на аукционе, а на приеме у врача, который ему четко сказал, что если он не согласится на операцию, может случиться непоправимое, а без операции он проживет не более двух лет. Рори показывал мне тогда выписку.
От этой новости Шона оцепенела и спросила внезапно охрипшим голосом:
— Зачем он отказался от операции, если знал, что это спасет ему жизнь?
— Он даже не допускал мысли, что окажется на операционном столе. Он внушил себе, что это убьет его, и сделал выбор.
Она покачала головой, не веря в глупость своего отца.
— Он просто испугался скальпеля. Что ж, каждый сходит с ума по-своему.
Дирк продолжил, приходя во все большую ярость при воспоминании о той кошмарной ночи.
— Рори знал, что я не отступлю, как бы он мне ни угрожал, и предложил сделку. Он потребовал, чтобы я уехал и прекратил всяческие контакты с тобой. «Это всего года на два, — сказал он, — а может, и того меньше. А когда я умру, делай, что хочешь». То есть после его смерти я мог вернуться и жениться на тебе, конечно, при условии, что за это время ты еще не забудешь меня и твои чувства ко мне не изменятся. — Его глаза горели от горечи воспоминаний. — Что мне было делать? Мог ли я отказать умирающему? Но поскольку я все же не согласился, он пригрозил кое-чем пострашнее. Если я не приму его условия, сказал Рори, он продаст Глен-Галлан одной нефтяной компании.
Ничего не понимая, Шона вытаращила на него глаза.
— Зачем какой-то нефтяной компании покупать Глен-Галлан?
— Потому что, как рассказал мне твой отец, здесь есть нефть. Кажется, один из армейских офицеров, проходивший в этих краях обучение во время войны, был специалистом по нефтяным разработкам. Он провел исследования и доложил об итогах твоему деду. — Дирк замолчал, наблюдая за ее реакцией, и тихо произнес: — Ты не можешь не понимать, какую беду принесли бы нефтеразработки всему Хайленду, не говоря уж о моем поместье. Можешь представить эту землю, заставленную нефтяными вышками, насосными станциями и исчерченную трубопроводами? Возникнет прямая опасность загрязнения побережья на много миль. Туристы здесь больше не появятся. Исчезнут рыбацкие лодки. Не будет Кинвейга. Придет конец всему…
Она содрогнулась при мысли, что ее отец мог пойти на это. Ей больше не потребовалось никаких объяснений. Она пристально посмотрела на Дирка.
— Вот почему ты всегда настаивал, чтобы я не продавала землю никому, кроме тебя. Потому что кто-то мог узнать об этих изысканиях?
— Да, — он мрачно кивнул. — Тот, кто не рожден на этой земле, не чувствует к ней такой нежной привязанности, как мы с тобой. Чужаков интересуют только деньги.
И снова Шоне стало грустно и досадно. Справившись со своим чувством, она выдохнула:
— Рори имел наглость упрекать меня в предательстве, в осквернении рода Струанов, а сам готов был пойти на прямое преступление! Почему он никак не хотел допустить мысли, что мы любим друг друга?
— Потому что ты, Струан, захотела выйти замуж за Макалистера, вот почему, — ответил Дирк. В голосе его слышалось сдержанное осуждение. — Его гордыня, его желание и упрямство значили для него много больше, чем счастье его единственной дочери.