— Мне это многие говорят, — признала она и прижала палец к губам.
Они сидели молча. Брэдли ёрзал на стуле. Глаза его всё время бегали по комнате. Он заложил руки за голову и откинулся назад, потом вытянул руки вперёд и скрестил на груди, потом выпрямил и опустил.
Ему не нравилось молча сидеть рядом. Он боялся, как бы она не узнала о нём слишком много.
— Я, наверно, могу немножко поговорить, — сказал он.
— Нет, я не хочу, чтобы ты заболел, — сказала Карла. — Ты мне очень дорог.
— Доктор сказал, немножко разговаривать можно. Но только чуть-чуть.
— Ладно. Поговорим о школе?
— Нет! Доктор сказал, если я буду говорить о школе, то умру!
Карла нахмурилась.
— Это серьёзная проблема, — сказала она. — Понимаешь, я ведь должна помогать тебе хорошо учиться, у меня такая работа. Но как же я тебе помогу, если мы не можем даже поговорить о школе?
Брэдли приложил палец к подбородку и задумался.
— Знаю! — сказал он. — Вы скажите всем, что старались мне помочь, но я вам не дал. Скажите, что я слишком мерзкий и злобный, вот. Скажите, что я сказал, что я на вас плюну.
— Что ты! Я не могу такое о тебе сказать, — сказала Карла. — Ты очень хороший.
— Зато они вам поверят!
— Не важно, поверят они мне или нет, — сказала Карла. — Я-то знаю, что это неправда.
— Ну и что?
— Ну и то, что когда говоришь неправду, то единственный, кому ты врёшь, — это ты сам.
Брэдли не понял, что в этом такого. Если ты врёшь только самому себе и знаешь, что врёшь, значит, всё в порядке.
— Я просто хочу понять, почему у такого умного человека совсем не ладится учёба. Мне это странно.
— Это потому что миссис Эббел меня не любит, — сказал Брэдли.
— Т-с-с! — сказала Карла. — Не говори об этом!
— Ну, наверно, немножко можно. Если совсем немножко, я не умру.
— Н-ну ладно, — сказала Карла с сомнением. — Но если ты вдруг почувствуешь, что умираешь, хотя бы самую капельку, сразу скажи мне, и мы перестанем.
Прежде чем Брэдли почувствовал, что умирает, они успели проговорить о школе пятнадцать минут. Брэдли узнал от Карлы, что вопросы в контрольных такие же, как в домашних заданиях. Если бы он делал дома уроки, предположила она, ему легче было бы писать контрольные.
— Контрольные и так легкотня, — заверил её Брэдли. — Я бы мог получать по ним только «отлично», если б захотел. Я же старше всех в классе. Я нарочно отвечаю неправильно. На все вопросы.
— Знаешь, что я об этом думаю? — спросила Карла. — Я думаю, ты бы хотел хорошо учиться. Я думаю, ты говоришь, что не хочешь, по той единственной причине, что боишься попробовать. Боишься, что у тебя не получится.
— Я ничего не боюсь, — сказал Брэдли.
— По-моему, ты боишься самого себя, — сказала Карла. — И совершенно напрасно. Я в тебя очень-очень верю, Брэдли. Я точно знаю, что, если ты попробуешь и постараешься, у тебя всё получится. Я могу тебе помочь. Мы с тобой можем помочь друг другу. Будем вместе стараться.
Вот тут-то он и сообщил, что уже начинает умирать.
Карла поблагодарила его за то, что он вообще согласился говорить с ней о школе, несмотря на смертельную опасность.
— Ты отважный человек, — сказала она.
Она предложила ему к следующей встрече составить список тем для обсуждения, чтобы у них не было риска снова скатиться на разговор о школе.
— Это что, домашнее задание? — спросил он.
— Не-не-не, — заверила она. — Тебе даже не нужно писать в правом верхнем углу свою фамилию.
— Хорошо, — сказал Брэдли.
Он был рад, что это не домашнее задание.
Пора было возвращаться в класс.
— Спасибо, что ты со мной поговорил, — сказала ему Карла. — Мне было очень приятно. — Она протянула ему руку.
Он сунул руки в карманы и вышел из кабинета.
Глава 22
Всю неделю Брэдли трудился над списком тем для разговора с Карлой. Это не домашнее задание, повторял он себе. Это вообще даже наоборот! Потому что, если я придумаю хорошие темы, нам не придётся говорить про домашние задания.
На уроках он не рисовал каракули. Он внимательно слушал, что говорят миссис Эббел и одноклассники, потому что ему нужны были идеи для списка. Куда бы он ни шёл, он брал список с собой. На перемене он тожё смотрел во все глаза и слушал во все уши, чтобы не пропустить подходящую тему.
Относились к нему теперь ещё хуже, тем раньше. Его больше не боялись. Его обзывали и, видя, что он ничего не делает в ответ на обзывания, придумывали всё новые и новые обидные клички.
Какой-то четвероклассник, выпендриваясь перед своей компанией, подскочил к нему и выкрикнул: