— Pen-neth, если бы ты видела сама, как ведёшь себя у меня на коленях, ты бы поняла, какое внимание я имею ввиду.
И теперь она поняла. Ой! — как же невероятно хорошо она это поняла, когда, наконец, без сопротивления позволила ему опускать эту жестокую, жалящую руку! Он требовал того, чтобы быть услышанным. Даже если ничего не говорил.
— Ты слишком много думаешь, малышка, — пробормотал Леголас. С его оглушительными шлепками теперь было покончено, и его ладонь, тонкая, с длинными пальцами, опускалась размеренно, жёстко, устойчиво… Медленно. — Тебе не нужно думать сейчас. Я отлично справляюсь за нас обоих. Я знаю, что делать, и если ты говоришь, что принимаешь правила этого мира теперь, прими и мою заботу.
Лола очень боялась почувствовать порку в полной мере. И всё же, против его прямого приказа она теперь вряд ли когда-нибудь осмелилась бы пойти. Крепко зажмурившись и сдавленно всхлипывая в собственный скомканный плащ, она впервые попыталась не пережить, а принять.
Стыда, как ни странно, не было. Или она перестала его чувствовать. Всё, что она чувствовала, была бескомпромиссная порка Леголаса: бесконечное жжение, сохраняющееся и преумножающееся после каждого шлепка, пульсация в её обречённых ягодицах, её отчаянно повторяющиеся всхлипы и рассеянные мысли. Всё, что она помнила, была постоянная хватка Леголаса на её талии, твёрдая, но очень осторожная, и его бёдра, которые вне всяких сомнений даже сквозь брюки и тунику отчётливо ощущали её выступающие больше должного рёбра. Его успокаивающий, усмиряющий голос, его слова, его присутствие… И пока ещё всё, что она знала в этом странном мире, был сам Леголас.
И, как ни странно, в этом ослабленном, почти бездумном состоянии Лола пришла в себя и поняла ещё кое-что.
Это нельзя было остановить. Это не было необходимости останавливать. Если бы так было нужно, он держал бы её на своих коленях до конца времён, превращая её непослушную задницу в нечто горящее, и его точная, жёсткая рука опускалась бы и опускалась, бесконечно шлёпая, никогда не утомляясь, вечно трудясь над тем, чтобы научить её. Помочь ей.
— Возвращайся ко мне, — более требовательный голос прорвался в мысли девушки, и Лола очнулась окончательно. Стараясь отвлечься от по-прежнему жалящих шлепков, она отчаянно прислушивалась к Леголасу теперь. — Вот так… Очень хорошо, что ты снова здесь, pen-neth, потому что нам пора возвращаться. Ты понимаешь?
— А-ага, Лег’лас! — пробормотала она. Теперь у неё не возникло и мысли дерзить. Не из-за боли, просто… Это казалось неправильным теперь, когда она понимала, что именно делал этот жестокий эльф.
И вдруг, всё закончилось. Шлепков больше не было, как не было и его строгого голоса, и Лола, открыв глаза, обнаружила, что всё это время отчаянно цеплялась за бедро Леголаса. Её плащ был пропитан слезами почти насквозь.
— П-прости, — пробормотала она. — Прости, прости, прости, что была проблемой…
— Ты хоть живая? — мягко усмехнулся Леголас, нисколько не прислушиваясь к этим глупостям… И слава богу. Лола кивнула, всё-таки жалея, что отдала Джин весь свой бальзам: он бы теперь пригодился. — Хорошо. Скажи, когда сможешь идти.
— И уйду от тебя служить Саурону, — буркнула Лола. Как всегда после Леголасовой порки, она немного сердилась, но это могло вылиться разве что в ворчание. Эльф посмотрел на неё удивлённо и достаточно весело для такого заявления:
— Я тебе уйду, pen-neth faeg.
========== 25. Погоня ==========
Бежали на север. Неутомимый Арагорн мчался впереди, Леголас и Гимли не отставали, а вот Лола и Джин очень скоро потеряли всякие силы и к рассвету почти плелись позади.
— Так дело не пойдёт, — встревожился гном, в очередной раз останавливаясь, чтобы дождаться их. — Эти дети и за орками не угонятся, и силы потеряют, и нас изведут, друзья…
— Стало быть, это тело, — откликнулся Леголас и подхватил Лолу на руки так легко, будто она по весу не превосходила любой из его кинжалов, — я беру на себя.
— Поддерживаю, — пробормотал Арагорн. — Джин… Нет, не тяжело. Не волнуйся.
Эльф и следопыт и правда не выглядели так, будто их хоть сколько-нибудь обеспокоила их ноша: они устремились вперёд опять, даже быстрее, чем прежде. Лола даже умудрилась уснуть в сильных и очень осторожных руках Леголаса, убаюканная его быстрым, лёгким шагом, и проспала много, очень много часов, ослабленная скудостью пищи и долгой дорогой.
Когда она проснулась, белел рассвет уже следующего дня. Лола лежала на земле, заботливо укутанная в два плаща — собственный и плащ Гимли, лучше спутников знавшего, что такое в дороге простуда. Все спали — все, кроме Леголаса: он стоял на краю утёса, хмуро глядя куда-то в небо.
— Эти твари от нас за тридевять лиг уже, — сказал он, услышав тихие шаги позади. — Теперь только орёл их догонит. А мы, да ещё с таким прекрасным балластом…
— Вы балласт, что, зря тренировали? — возразила Лола. Леголас усмехнулся.
— Нет. Но несколько месяцев опыта со столетиями всё равно не сравнятся.
— Ну, когда-нибудь я всё-таки научусь. А до тех пор… Придётся терпеть.
Губы эльфа дрогнули, однако на этот раз его улыбка была значительно более грустной.
— Надеюсь, что нет.
— Сам же говорил, что из меня получится хороший разведчик, — она пожала плечами. — Могу побыть… За неимением лучшего занятия. Барабанную установку посреди войны и искать нечего.
— Если мы выживем и когда-нибудь доведётся, я познакомлю тебя с моим мастером по оружию, — рассмеялся Леголас. — Хотя я гарантирую, что поначалу тебе не понравится.
— Это почему?
— Видишь ли, тот, кто выдрессировал меня так, что даже этот путь я преодолеваю без сна, может показаться… Немного… Очень строгим.
***
Бежали ещё три дня, не зная отдыха и останавливаясь только на ночлег. Засыпали мёртвым сном, просыпались — и видели неизменного Леголаса: он или стоял неподвижно, хмуро глядя куда-то вдаль, или расхаживал из стороны в сторону, быстро напевая что-то на родном языке. Радовало только, что зима наконец отступила, и всё вокруг — леса, степи, звери и птицы — ожили, а ещё, путникам не приходилось теперь умирать от холода.
Леголас, очевидно, стремился утолить потребность Лолы бежать, а потому, его практические уроки стали жёстче тренировок. Часто эльф велел ей идти вперёд отряда, что-то высматривать, замечать, и в такие моменты девчонка всё на свете отдала бы за его зрение и слух, или за знания и умения Арагорна.
Выручала Джин. Хотя она мало говорила, и оттого иногда казалась странной и совсем не заинтересованной в чём-либо вокруг, ученица следопыта обладала поразительным даром оценивать ситуации. Проходя мимо небольших деревень раньше, она тихо, молча наблюдала, а уходила оттуда с невероятным количеством информации. Она могла сказать о количестве человек с погрешностью всего в одного или двоих, знала об их вооружении, обороне, количестве детей и стариков, соотношении женщин и мужчин — иными словами, Джин Симпсон всё-таки стала тем хорошим математиком, которого из неё когда-то отчаялась сделать ворчливая мисс Джонс.
Так что теперь, когда Леголас отправлял Лолу «к чёрту на рога и со скоростью света», у неё хватало физических сил, чтобы бежать вперёд, а у её подруги — сил моральных, чтобы наблюдать.
На опушке Фангорна в очередной раз остановились. Груда орков была свалена там. Снова принявшись без всяких эмоций обыскивать трупы, Арагорн, Джин и Лола (в меньшей степени) очень скоро обнаружили следы хоббитов… И ещё несколько интересных зацепок.
— В этом лесу есть у меня один друг, — сказал Леголас. — Если мы доберёмся до его дома, может быть, добрый совет или хорошее наблюдение поможет нам разгадать эту загадку.
— Зная твоих друзей, признаться, я бы не рискнул, mellon nin… — усмехнулся Арагорн.
— Нет, я не имею ввиду друга вроде Радагаста Бурого! — рассмеялся эльф. — Нечего тревожиться. С ней ты не знаком, а чужаков она привечает настороженно, но мы с сестрой когда-то оказали ей достаточную услугу, чтобы я в ней был уверен.