Разбудили меня довольно поздно. Солнце было уже высоко. На часах было начало одиннадцатого. Горничная преподнесла мне кувшин с водой и полотенце, чтобы умыться. После чего меня ждал фирменный завтрак королевского повара. Эти изысканные блюда пахли счастливым прошлым, когда Империей правил папин двоюродный брат Император. Помнится, я страшно не любила яйца всмятку, которые подавали по утрам. Когда мы завтракали в неформальной обстановке на террасе Его Величества, он часто говорил мне в детстве:
«Не вертите носом, моя дорогая племянница, ни то я все расскажу нашему повару и тогда он очень обидится. Вдруг он решит подсунуть Вам в тарелку слизней?», — шутливо дразнил меня дядюшка.
А я кричала: «Не хочу слизней! Только не слизней!».
Мой троюродный брат, Его Высочество Принц Эндрю, до слез смеялся в такие моменты. А однажды, решив подшутить надо мной, и вправду подсунул мне слизней в суп. И где он их только взял во дворце? Я даже умудрилась съесть пару ложек супа, прежде чем обнаружила живность в своем обеде. Ох, и получил он тогда от Его Величества. Чинно кланялся передо мной, маленькой леди, и целовал мою руку под зорким взглядом своего величественного батюшки.
Я правда тоже не осталась в долгу. Сколько смелости мне тогда это стоило и изворотливости. Как-то раз, когда было велено накрыть в саду обед, я умудрилась палкой подцепить червя, которому не посчастливилось попасться мне на глаза. Пока никто не видел, я подбросила его в рагу Его Высочество. И даже стала вести счет. 2:1, как я считаю, да еще и в мою пользу. В разноцветном рагу Эндрю не сразу рассмотрел червя и даже немного надкусил его. Тогда уже была моя очередь получать от батюшки. Я на месяц осталась без сладкого и шитья. Император, конечно, деланно хмурил брови, пристыдив мою шалость, но уголки его губ так и прыгали вверх, выдавая его искренний смешок по этому поводу. Мы еще часто с Его Высочеством вспоминали эти моменты. Он даже тогда по-по-джентльменски выручил меня, тайком тягая для меня сладкое.
Эх, сколько бы сейчас я отдала, чтобы вернуться в те времена. Я была бы даже рада найти в своей тарелки слизня или червя, или и то и другое вместе. Но этим утром меня на тарелках ждали лишь ароматные блюда королевского шеф повара, такие аппетитные и красивые, и такие пресные в этот тяжелый для всех эльратцев час. Пышные оладьи твердой коркой застревали на моих зубах. Жасминовый час тягучей жижей обволакивал мой язык и все, все в этом завтраке казалось мне не таким. Так что с трудом прожевав два оладушка и запив их половинкой чашки, я отставила завтрак не в силах запихнуть в себя еще хоть кусочек.
Какое счастье, что меня не заставили спускаться к завтраку к Джорджу. Служанки сказали, что Верховный Эрл сослался на мою усталость после вчерашнего банкета и официальный завтрак прошел без моего участия. Что ж и на этом спасибо. Около одиннадцати в мои покои ворвалась орава портних и швей с метрами белоснежных тканей, кружев и украшений. Они должны были снять с меня мерки и помочь мне выбрать ткани для моего свадебного платья. Но я безучастно стояла, как вкопанная, на низком пуфике и покорно выполняла все их наставление: «Повернитесь, Ваша Светлость», «Поднимите руки, Ваша Светлость», «Ваша Светлость, не двигайтесь, я приколю булавку».
Я знала почти всех этих портных. Батюшка покупал мне платья у них. Это были лучшие портные со всей столицы. У них определенно и так были мои мерки, потому что многие из них эхом затрепетали:
— Вы так похудели, Ваша Светлость!
Да, похудела. Я сбросила не только вес, но и частичку души. А все эти портные выглядели куда лучше, чем я. Торговцам важны только деньги. Еще бы, грядет королевская свадьба. Заказов будет хоть отбавляй. Все мои покои были устланы волнами шелка, сатина, кружев. Всюду валялись бесчисленные коробочки с разнообразными ленточками, белоснежными жемчугом, заколками, золотыми и серебряными нитками. Ювелир постоянно менял дизайн моих украшений, чтобы они совпадали с фасоном платья, что разу раз меняли портнихи. Он несколько раз измерял мой безымянный палец, чтобы не ошибиться с размером кольца для помолвки. Мастера по прическам вертели мои длинные черные волосы во все стороны, выбирая нужную прическу. Все вокруг оживленно спорили по поводу моего образа и только я непрестанно молчала, как будто все это относится не ко мне, а к кому-то другому.
Я облегченно выдохнула, когда эта оживленная толпа, выяснив все, что им только нужно, покинула мои покои. Горничные еще пол дня после этого собирали «остатки» их присутствия по всему полу: ленты, булавки, бисер, нитки, жемчуг, пуговицы и много другое. После обеда в покои принесли книги, пяльцы, ткани, нитки и иголки. Также мне дали мольберт с красками и спицы для вязания. Гуляй — не хочу. А я вот и вправду не хочу. Скука в этих покоях смертная. Меня никуда не выпускали, а еще надо мной церберами сидели служанки. Мне даже не было дозволено подходить к окнам, чтобы я ненароком не выпрыгнула из них. Но мне все же удалось незаметно к ним пробраться, пока двое из них шили, а другие две были заняты камином и глажкой моего платья к ужину. Тот факт, что меня ждали внизу к ужину, уже отбирал аппетит.