— Чёрт, что же я наделала! — вцепилась руками в волосы я.
Слёзы лились и лились нескончаемым потоком. Я понимала, что ничем не помогу слезами и мне нужно взять себя в руки, но проще сказать чем сделать. Я поднялась и пересела на подоконник подтянув колени к груди, что бы вдохнуть воздуха, немного успокоилась мысленно попросив прощения у Брэндона. Переведя мысли на Томаса я осознала, что он одержим идеей обладать мной и сделать своей. Скорее всего я слишком сильно и долго задевала его чувства и не воспринимала всерьёз его намерения на мой счёт. Но только полный псих может вынашивать столько лет планы по преследованию девушки. Я не понимала его заинтересованности во мне, чем я так его цепляю. Его окружало куча девушек его круга общения и статуса, которые были красиво одетые с идеальными фигурами и чертами лиц словно ангелы снизошли с небес. Почему он свихнулся на мне? Просто наказание какое-то, вот вечно мне не везло. Я лишь надеялась, что он соврал насчёт влияния отца, что мистер Кёнинг — Кинг вразумит сына. Что негоже их роду в жены брать оборванку без семьи и материальных достатков. В тоже время думала и опасалась, участи которая постигнет меня, если Том не захочет меня отпустить, и в жены я ему не пригожусь. Через какое-то время принесли мне еду, и пришел доктор осмотреть мою рану. Обработал её, заклеил пластырем, дал успокоительные таблетки и оставил мазь от синяков на запястье. Мои руки ещё подрагивали от нервов и истерики, я уснула, даже не притронувшись к еде. Просыпаясь и снова падая в сон от успокоительных, я видела сны когда я была маленькой, когда мама ещё была жива и у меня было беззаботное детство. Я сжимала кулон, который подарил Адам на Рождество и лишь надеялась что он меня найдёт. Обводила пальцами полосочки золота которые переходили в другие полосочки и образовывали бесконечный круг, трогала крылышки. Молила лишь о том что бы он догадался, что ту записку писала не я. Пока я пялилась в потолок начала вспоминать один из наших разговоров с Адамом, когда я пыталась его вразумить ещё в начале нашего знакомства и уберечь от тех последствий, которые сейчас могут произойти. Как мне казалось мои слова были убедительны, но не для парня. Он тогда сказал что не отпустит меня, что будет со мной что бы не случилось. И сейчас я пожалела о своём выборе, я обрекала Адама на ужасную участь. Теперь этот козёл Томас будет давить на меня через то что мне дорого, а сейчас в моей жизни лишь один человек который мне дороже собственной жизни и это Адам.
Я опять уснула не знаю сколько спала, но проснувшись ночью увидела чей то силуэт в комнате и лёгкий запах сигаретного дыма, благо окно было открыто. Было темно, я была слаба, так что я тут же опять уснула не придав этому значения. Солнце светило в глаза и спать я больше не хотела. Тело ломило от неудобной раскладной кушетки или подобия дивана я не особо разобралась что это было, но это было неважно. Травмы полученные при борьбе с амбалами тоже давали о себе знать всё тело ныло. Поплелась как побитая собака в душ. Пока я мылась в моей комнате кто-то копошился, но мне было всё равно. Завернувшись в белый банный халат я вышла и увидела служанку. Она убирала, застилала кровать обернувшись и посмотрев на меня. Произнесла мило улыбнувшись что входило в её обязанности.
— Доброе утро, мисс Джонсон. Как вам спалось? Что-то принести вам?
Сначала я удивилась почему она, назвала меня Джонсон. Ведь это моя настоящая фамилия по отцу. Убегая я сменила её на Смит. Видимо Томас меня представил по старой фамилии и не хотел разглашать, что я убегала от него. Я оглядела женщину лет под 40 в фирменной форме для горничных, серого цвета с передником. Женщина была блондинкой с уложенными назад волосами, которые не будут мешать работе. Миловидным добрым лицом с несколькими морщинками, что подчёркивали её не особо молодой возраст, но и не старили её.
— Доброе-,буркнула я, но оживилась. — Да, принесите быть так любезны ключ от этой комнаты, — более ласково сказала я.
— Ох, простите мисс, но я не могу этого сделать. Хозяин мистер Кёнинг-Кинг запретил вам выходить из комнаты. К тому же, у вас под комнатой стоит охрана вы далеко не уйдёте без одобрения хозяина, — улыбнувшись пролепетала она как ни в чём не бывало.
— Ох, чудно, — с отвращением ответила я. — Будь он проклят этот ваш хозяин и его охрана, — во весь голос сказала я и показала неприличный жест в камеру которая следила за мной из угла комнаты и плюхнулась на кровать.
— Вы напрасно так говорите, мистер Томас очень хороший человек, — оправдывала его горничная. — Чего желаете на завтрак?
— Яду желаю, выплюнула я зло. Да побольше.
Я злилась не на служанку, а на всю эту дебильную ситуацию, которая происходила вокруг меня. Они все так любили хозяина и не видели какой он больной ублюдок, хвалили его лишь бы подмазаться. Фу, как же это было мерзко и противно. Этот хозяин держал меня взаперти, насильно в этом доме, а она продолжала считать его прекрасным человеком. Похоже этот дом полон психически нездоровых людей.
— Простите, мисс Джонсон, но это увы невозможно. Может желаете панкейки или омлет? — так же дружелюбно спросила служанка.
— Уйдите, вот чего я желаю, — отвернувшись к стене рявкнула я.
— Если я вам понадоблюсь меня зовут Марта, — немного поклонившись пропела служанка и вышла щёлкнув дверной замок.
Я опять валялась и пялилась в потолок больше тут было нечего делать. Когда опять щёлкнул замок мне принесли покушать поставив на тумбочку поднос. Там был омлет и с панкейками, кофе и сок апельсиновый. Потом ближе к обеду меня переселили в другую комнату. Она была на много больше и выглядела дороже. Огромная двуспальная кровать с балдахином, книжные полки завалены книгами вдоль стены, плазма, письменный стол на нём краски для рисования и рядом мольберт. Тумбочка прикроватная и огромный шкаф, пушистый кофейный ковёр с длинным ворсом. Заглянув в шкаф я увидела лишь разные платья, чулки, кружевное белье, секси ночнушки в кружевах и атласе, разные туфли на каблуках никаких кедов, кроссовок, футболок, джинсов, свитеров и я выругалась.
— Что за чёрт тут происходит? — захлопнув шкаф я продолжила дальше оглядываться.
Заметила, как и в прошлой комнате в углу камеру и маленькую зелёную лампочку, которая мирно мигала на ней подтверждая что камера уже ведёт запись.
Пройдя в ванную и оглянувшись камер не заметила. Обстановка в ванной тоже была не дешевой. Мраморная столешница под мойкой, дорогие брендовые мыльные принадлежности, огромная ванная, пол с подогревом и огроменное зеркало почти на всю стену.
— Отлично, просто превосходно, — с сарказмом разговаривала я сама с собой. — Я в золотой клетке и выбраться от сюда не могу.
Не знаю кто как поступил бы на моем месте, но я упала в уныние. Пол дня палилась в телик, а потом решила порисовать. Ведь Томас не зря поставил мольберт и накупил красок. Он отлично знал, что я любила когда-то рисовать, делала это очень даже неплохо. Ещё я любила читать, вот поэтому здесь и было так много книг на полке, короче говоря всё для меня.
Я уселась на кровать и потянула мольберт за собой, так что бы камера не видела что я рисую. Через 15 минут я закончила и повернула мольберт к камере перетащив ещё ближе. Что бы Том хорошо увидел, что там было нарисовано, ведь я знала и была уверенна что такой псих по-любому наблюдал за мной. На огромном холсте виднелась большая надпись «ты больной ублюдок». И прилагался рисунок непонятно чего, толи дьявол, а толи монстра. Он вышел ужасно кровожадным и некрасивым ещё я в камеру показала средний палец. Миссия выполнена, можно дальше залипать в телик продумывая план побега. Я понимала что я уже нахожусь тут второй день. Чем быстрее я придумаю что то, тем больше будет шанс что меня найдут. Ведь если Адам обратился в полицию, то шанс найти взрослого человека при похищении с каждым часом всё больше стремится к нулю. А после 72 часов вообще полиция может отказаться искать, если улик будет недостаточно и выкуп никто не потребует. Размышления прервал безумный залетевший в мою комнату Томас, видимо увидев свой автопортрет, который я оставила перед камерой и сорвав его с мольберта разглядывая произнёс.
— Так вот значит как ты видишь меня? — посмотрев на меня лежавшую на кровати в тех же джинсах и гольфе бежевого цвета спросил парень и глаза его стали ещё злее и холоднее.