Помираешь, Фуфачёв? Может, дать тебе граммульку?
Дайте,- сказал Неделин.- Не могу...
Дай, дай! А ты полай! Денег-то нету? Ну и полай.
Не шути.
Кто шутит? Полай - дам поправиться. Неделин хотел отойти от них, но понял, что не сможет. Сказал:
Ну, гав. Дайте, что ли.
Плохо гавкнул.
Гав! Гав! Гав! - залаял Неделин, глядя, как рука зетейника лезет в большой отвислый карман и вынимает бутылку с остатками вина. Неделин вырвал бутылку и одним глотком вобрал в себя жидкость. Тут же стало лучше, хотелось шутить с мужиками, человеколюбиво благодарить их.
Но они прислушались - и быстро пошли на перрон.
Московский пришёл! - сказал кто-то. Неделин направился к поезду.
- Вещи поднести... Вещи поднести... - обращался он то к одному, то к другому, но от него отмахивались. В провинциальных городах вообще такой роскоши, как пользоваться услугами носильщиков, не признают. И вдруг он увидел себя - то есть алкоголика Фуфачёва в своём обличье. Фуфачёв бодрый, хотя и помятый, со следами неблагоустроенного ночлега на лице и на одежде, подскакивал к пассажирам, спешащим на поезд.
Бабуся, надорвёсся! - и выхватил сумку у старухи.- Куда нести? - и бежал, старуха спешила за ним. Вскоре он вернулся и напал на новую жертву: Мужик, ты чё? Два чемодана на горбу, ты чё? Придатки опустятся, у меня брат от этого помер, дай помогу! - и отнимал чемодан у плечистого мужчины, тот смеялся, едва поспевая за шустрым Фуфачёвым.
Какого чёрта? - подумал Неделин. У него же в сумке и деньги, и вещи всякие. И коньяк, кстати! Коньяк! А где же сумка?
Он встал на пути Фуфачёва, но тот обежал его, устремляясь к кому-то с испуганным криком:
Ты чё? Ты чё? Женщина! С яблоками! Ты чё?
Женщина с двумя корзинами яблок остановилась, обернулась недоумевая.
Ты чё? - подскочил Фуфачёв.- Родишь раньше время! Дай помогу!
Выхватил корзины и поволок, не слыша протестов женщины, а протестовала она потому, что уже была у своего вагона. Пробежавшись, Фуфачёв, наконец, сообразил, вернулся, поставил корзины у входа в вагон, вытер пот со лба и весело потребовал:
Рубль за услуги, мадам!
Нахал!
Я нахал? Я вымогатель? Я хулиган? Меня судить надо за мою же работу вам помогать? В милицию меня сдать за это? Позвать милицию, тётя? Милиция?! Где ты?
Дурак! - сказала тётя и сунула ему рублёвку.
И вот перрон опустел, поезд тронулся, Фуфачёв хлопотливо пересчитывал деньги и озирался. Неделин подошёл к нему.
Тебе чего? - спросил Фуфачёв.
Не узнаёшь?
Фуфачёв рассеянно глянул и отвернулся.
Неужели не узнаёшь? - встал Неделин перед ним.
Отвали, мужик, в долг не даю,- сказал Фуфачёв. И в это время Неделин увидел свою сумку, она так и осталась на скамье - и никто не взял! Аи да город Полынск, слава твоим жителям! А в сумке - коньяк. Желание опохмелиться вспыхнуло с новой силой.
Хочешь выпить? - предложил он Фуфачёву.
Почём?
Нипочём. Я угощаю.
Иди ты!
Я серьёзно.
Неделин взял сумку, пригласительно кивнул Фуфачёву, направился в глубь палисадника, в укромное местечко среди кустов. Фуфачёв недоверчиво пошёл за ним.
Неделин достал коньяк, пачку печенья, стакан, взятый им в дорогу для чая, торопливо откупорил бутылку, налил и хотел поднести Фуфачёву, но рука сама поднялась и выплеснула коньяк в рот. Зажевал печеньем, налил теперь уж точно Фуфачёву.
После вчерашнего? - спросил Фуфачёв.
Угу.
Я тоже. Нарезался так, что... По пьяне одёжкой с кем-то махнулся.
А не со мной?
Гля, точно! Значит, мы с тобой пили? Ничего не помню! - радовался Фуфачёв.
А больше ничем не менялись? Посмотри внимательно.
Чёрт его... Вроде нет...
Ну, тогда пей.
Фуфачёв поднял стакан, прищурился на него.
Хренота какая-то. Чё-то со мной... Заболел, что ли...
А что?
Вроде пил, так? Много, так? А голова - не болит. И даже вроде выпить не хочу. То есть хочу, но могу не пить.
Тогда не пей.
Это как же? - не мог представить Фуфачёв.- Нолито же!
Выпил, крякнул - и озаботился.
Сколько я тебе должен? Он ведь дорогой, падла.
- Нисколько,- сказал Неделин, чувствуя радугу в захмелевшей душе.
Ладно, сочтёмся. Скоро откроют, возьмём чё - нить.
Обязательно,- как тебя?
Константин.
Обязательно, Костя!
Глава 34
И вот уже восемь дней (или девять? или десять?) пьёт Неделин с Фуфачёвым и Любой. Они взяли тогда сразу ящик водки и сумку портвейна на деньги Неделина. Женщина обрадовались, когда они пришли с водкой и вином, и ничуть не удивилась, что незнакомый человек запросто назвал её Любкой, хлопнул по плечу, потом по заднице и сказал: "Хозяйка ты моя! Мечи, что есть в печи!". Радушно поставила на стол буханку хлеба и миску жёлтых огурцов. Не удивилась она и тому, что гость, напившись, полез с нею и с Неделиным в постель, они уснули все в обнимку, а утром торопливо глотали вино, не давая ни минуты пострадать себе после вчерашнего угара, от вина уже переходили к серьёзной водке. Несколько раз Неделин пытался объяснить Фуфачёву, что произошло, но Фуфачёв не мог его понять. Неделин на четвёртый день добился только того, что Фуфачёв с криком: "Да на, жлоб!" - снял с себя неделинскую одежду и взамен напялил свою собственную. Неделин на неопределённое время смирился - да и какая разница, из глубины чьей плоти любоваться окружающим, радоваться приятной беседе с милыми людьми, которые оказались небуянливы, петь с ними хорошие песни, говорить о дружбе, о философии жизни, о политике и о спорте. Люба то целовала Неделина - считая его Фуфачёвым, и настоящий Фуфачёв не был в претензии, то громким шёпотом признавалась настоящему Фуфачёву, которого она принимала за гостя, что полюбила его горячо и внезапно и давай уедем. Фуфачёв хохотал, Неделин радовался чувству женщины.
А вечерами, несколько раз в день напившись, поспав и опять напившись, они слушали радио. Загорался зелёный огонёк, кто-нибудь крутил ручку, и Неделин, закрыв глаза, лёжа на кровати или на старом пальто в углу, начинал плавание по волнам эфира, смутно различая смысл издаваемых приёмником звуков, зато...
***
....х-х-х-х-х-х-х-х - ноги полощутся в синей прозрачной воде, в зелёной воде, в облаке, откуда настоящие, как стрижи, сыплются ангелы с серебряными крыльями и золотыми луками и стрелами, кружат вокруг мачты, вокруг паруса, а на ладонях мозоли от вёсел, розовые ладони негра, бело-жёлтые волдыри мозолей, в трюме душно и темно, пот разъедает кожу спины, сгибается и разгибается спина, вот я огрею её плёткой и выйду на палубу, где жду я тебя на ложе на персидском ковре, пью вино, но я заточена в башне и вокруг частокол мечетей, на шпилях изогнуты лунные серпы, я собираю зерно, режу колосья серпами, пою и напеваю, голос мой журчит, как прохладный ручей в сумрачном лесу, где давно уже поджидает меня избушка на курьих ножках, меня убьют, но ничего страшного не случится, вон уже едет на помощь витязь на могучем коне с льняными волосами и голубыми глазами викинга, ударяются мечи о мечи, конунг указывает, где напасть и разбить, трубы трубят, олени бегут в чащу, сердце колотится бешено, я едва поспеваю за ногами матери, но вот тишина, я тычусь в сосцы и сосу молоко с мёдом и большим куском хлеба, потом бегу на реку, ныряю, плыву в воде с открытыми глазами, мимо рыба-ёрш, хватаю нахального ерша, иглами укалываю ему руку, юркаю под корягу, выжидаю, плыву, кругом опасность, но опасность есть только тогда, когда она видна, а когда её не видно, то и нет опасности, и нет её гораздо чаще, чем она есть, значит, жизнь больше счастье, чем несчастье - х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х,бегу по зеленому полю с мячом, обвожу, ударяю, но больно бьют по ногам, больно, "скорая помощь", больница, операционный стол, беру в руки большое дрожащее сердце, удаляю негодный клапан, вшиваю новый, человек будет жить, я бог, каркас прочен, каркас самолётного крыла, планера, обтянутый яркой материей, взлетаю - х-х-х-х-х-х-х-х-х-х - ритм, ритм, только ритм, ритм, ритм, мы вдвоём, мы вдвоём, ритм, ритм, ритм, уже любовь близка, близка, ритм, ритм, ритм, твоя рука, твоя рука, ритм, ритм, ритм, только глаза и близкие губы, только урна мусорная у ресторана бросить окурок х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х - затаённое ожидание в глубокой шахте, металлическое, мёртвое, темнота, резкий звук, с лязгом открываются створки, резкий свет, содрогается, взлетает, летит, не чувствуя скорости, неподвижное в полёте, война сладострастна, пули, снаряды и ракеты похожи на фаллос, большой город с нагромождением небоскрёбов, красиво, взрыв, красиво, ослепительный свет, грохот такой, что его не слышно, и вот бреду, маленький, в чёрной пустыне, из-под обломков: "Стой! Руки вверх!". Смеюсь: "Идиот! Я руками кишки придерживаю!"-"Тогда проходи". Иду, придерживая руками кишки, страшно их видеть, и не больно, только пульсирует последняя мысль: "Непоправимо! Непоправимо! Непоправимо!". Пепел иод ногами хрустит, как снег, открывается дверь лесной сторожки, выходит бородатый старик с ружьём, идёт ко мне, скрип, очищаю собой подошвы его ног, я снег, я белка, падающая от его выстрела, я охотник, я подбираю белку, усмехаюсь в бороду х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х - с борта каравеллы ногой в бот-Форте ступаю, нажимаю на акселератор, машина мчится среди берегов Ганга под странное пение австралийских страусов, чувствую себя Землёй, знающей и помнящей каждую свою клетку, каждую свою пылинку; мышь, упавшую в лохань ванной, помнится,- не у Сил, не утопил, набросил полотенце, поймал, вынес на улицу и отпустил, потому что глаза этой мыши были мои предсмертные глаза, но если она заразна и разнесёт заразу благодаря моей доброте, что тогда, Господи? Как же тогда не убий? Каждый мой плевок падает мне на голову. Никакой идиот, занося топор над курицей, не почувствует себя курицей. А вдруг? Каково будет? Устрой, Господи, нам это наказание, заставь каждого чувствовать за каждого и всех за всё. Нет, не надо, не под силу, не под силу - х-х-х-х-х-х-х-х-х-х