На досуге - хотя какой досуг, когда от мрачных мыслей выть хочется, Неделин старался выговорить хоть одно человеческое слово. Боже мой, какая это сладость, произносить человеческие слова! Неделин вспомнил, как это делается, представляя во рту, то есть в клюве, не уродливый язычок, а большой, широкий, ловкий человеческий язык. Бог обычное слово: Я. Как оно произносилось? Ну-ка, ну-ка? Кончик языка прилей-мается к нижним губам, а середина языка к нёбу, и язык останавливается в таком положении, ожидая потока воздуха, который, начинаясь узко звуком ЙЙЙЙЙЙИЙЙ, вдруг широко выливается из горла: ААААААААААА - можно петь сколько угодно, наслаждаясь звуком. А если взять слово посложнее, какая роскошь, какое богатство движений и звуков. Ну, например, слово, которое люди так истрепали: ЛЮБОВЬ". Кончик языка прижимается, ласково прижимается к верхним зубам, губы округляются, поют: ЛЮУУУУУУ, потом целуют друг друга звуком Б и тут же размыкаются застенчиво, испуганно, чтобы дать волю звуку О, самоуврренному, как победа в любви, но гут же переходящему в камерное, тихое, стыдливое ФЬФЬФЬФЬФЬФЬФЬФЬ, когда верхние зубы элегантно, рафинированно касаются нижней губы, чуть прикусывая её с этаким скромным кокетством, и кончик языка тут как тут - смягчая звук: ЛЮБОФЬФЬФЬФЬФЬ, ЛЮБОФЬФЬФЬФЬФЬ...
Но, как ни пытался Неделин, ничего не получалось, он пробовал что-то произнести горлом, как это делают учёные птицы - попугаи и, кажется, скворцы, но и это не привело к успеху.
***
Прошло ещё несколько дней, в течение которых ничего не случилось. Неделин исправно нёс яйца, причём уже без участия рыжего петуха.
Однажды вечером в дом пришли гости: сестра Фуфачёва Нина с мужем Леонидом. Теперь-то, надеялся Неделин, всё раскроется, теперь жди общего недоумения и испуга. Но слышно только было, как гости и Лена пели песни, а потом Неделин видел в щёлку, как Лена, обнимая человека-курицу, провожала до калитки гостей, говоря:
Золотой мужик стал! Золотой!
В нашем роду серебряных не бывает! - шутила Нина.
***
На другой день Неделин увидел, как человек-курица бродит по двору в непонятной тоске и тупо что-то ищет на земле. Вот нагнулся, стал скрести руками, показалось неудобно, встал на четвереньки, поддел что-то носом. Неделин подбежал поближе. В разрытой земле извивался аппетитный дождевой червяк. Неделин умом не желал есть эту мерзость, но куриная потребность не слушала его разума, клюв сам хватал, клевал, жрал. Вот и сейчас Неделин из-под носа человека-курицы бессознательно ухватил червяка, человек-курица посмотрел на него завистливо, и тут Неделина осенило. Он, держа червяка в клюве, встал перед лицом человека-курицы, дразня и привлекая. И - слава тебе, Господи! - земля ушла резко вниз, и вот он, Неделин, в плоти Фуфачёва, стоит и смотрит на белую курицу с коричневыми пятнами, которая азартно расклёвывает червяка. Кончено!
А впрочем, червяка-то можно было и доесть...
Глава 40
Фуфачёв в это время находился в больнице, или при больнице, или...- в общем, так. Он прибежал сюда, ошалелый, с криками о помощи, врачи, обследовав его увечье, сказали, что оно давнишнее, Фуфачёв не соглашался, никак оно не может быть давнишним, всего лишь месяц назад он по-мужски обошёлся со своей сожительницей Любкой и может эту Любку хоть сейчас привести для подтверждения. Но врачи верили не его словам, а собственным наблюдениям. И даже если травма нанесена недавно, какая разница, теперь уже не поправишь, ничего не сделаешь.
Как ничего?! - кричал Фуфачёв.- Почки пересаживают, сердце пересаживают! - по радио объявляли! Не уйду, пока не сделаете!
Врачи вызвали милицию, но Фуфачёв ловко где-то спрятался, а когда милиция удалилась, явился опять с теми же претензиями. Опять вызвали милицию, опять скрылся Фуфачёв, милиция ушла - явился. Не устанавливать же в больнице круглосуточное милицейское дежурство? Было предложено схватить его собственными силами, но Фуфачёв держался осторожно, близко не подходил, предпочитая появляться в окнах процедурных кабинетов, крича, умоляя помочь. Где он спал - неизвестно. Мысли о выпивке у него в это время отшибло, он Вообще с удивлением замечал, что прежней тяги к спиртному даже как-то и нет, и это его, кстати, тоже возмущало, это было признаком его нездоровья, он надеялся, что когда исправят его страшную травму, то вернутся и прежние желания.
Однажды утром, проникнув в вестибюль и ожидая главврача, который после обхода имел обыкновение на полчаса уходить домой (жил по соседству) пить кофе, Фуфачёв впервые заглянул в зеркало, бесцельно стоящее в тёмном углу. То, что он увидел в зеркале, его ошарашило, он водил руками по лицу и зеркалу, не веря своим глазам. Но верь не верь, а видится всё то же: молодое свежее лицо, симпатичное - ив этой симпатичности признак, который Фуфачёв сразу связал с болезнью.
Яков Леонидыч! - закричал он главврачу.- Спасите, родной, вы что, не видите, я уже в женщину превращаюсь!
В психушку его! В психушку! - закричал Яков Леонидович, скрываясь в коридоре. К Фуфачёву бросились, перекрывая выход из больницы, но он юркнул в туалет, заперся и, пока вышибали дверь, успел вылезти в окно.
Один из молодых врачей решил пошутить над Фуфачёвым. Увидев его однажды издали, он сказал:
Знаете что. Мы вам поможем только в том случае, если вы принесёте недостающую часть. Где она?
Фуфачёв задумался. В самом деле, что он околачивается тут уже столько времени, надо же найти сволочного гостя, потребовать у него ответа, ведь никто другой не может быть виноват,- и отправился к Любке. Любка лежала пьяная, возле неё был кто-то под одеялом, высовывались штаны и сандалии на босу ногу. Не говоря ни слова, Фуфачёв ударил сквозь одеяло кулаком, одеяло тонко взвизгнуло, и вылез не мужик, женщина.
- Ты кто такой? Ты чего подругу обижаешь? - ковыляя языком, спросила Любка.
Урод противный! - визжала подруга.
Где этот самый? - спросил Фуфачёв.- С кем пили?
Не знаю никакого этого самого. И тебя не знаю.
Ты что?!- озверел Фуфачёв, занося над Любкой кулак, но вспомнил о странных изменениях своей внешности и сказал: - Это я, Фуфачёв, просто я в женщину превращаюсь. Мне этот самый, с кем пили прошлый раз... В общем, беду он мне сделал. Или, может, это ты?
Урод, урод противный! - визжала и мешала говорить подруга. Фуфачёв ударил её пару раз, она упала, стала выть - но тихо.
Так, может, это ты? - наступал Фуфачёв на Любку.- Точно, ты! Отдавай, курва! Отдавай, а то хуже будет! Отдавай, мне врачи пришьют!
- Да чего, чего? - кричала Любка.- Не брала я ничего! Идите своей дорогой, гражданин, мы вас не знаем!
Ну, курва! Отдашь или нет?
Фуфачёв! - вдруг закричала Любка, обращаясь к двери.- Фуфачёв, где ты мотаешься, меня тут убивают без тебя!
Фуфачёв обернулся и увидел человека, кого-то очень напоминающего. Кажется, именно с этим гадом они и пили.
Так! - сказал Фуфачёв. - Я его ищу, а он сам в руки идёт! - Он поднял с пола бутылку и пошёл на Неделина.- Отдавай, падла! Ну!
Остынь,- сказал Неделин.- Я для этого и при шёл.
Ты уйдёшь только мёртвым!
Пойдём на кухню,- пригласил Неделин.
Они закрылись в кухне, Фуфачёв дрожащими пальцами стал расстёгивать брюки, чтобы показать Неделину свой ужас.
Знаю, знаю,- сказал Неделин.- Не трудись. Сейчас всё будет в порядке. Смотри мне в глаза.
Я тебя сейчас...
Смотри в глаза, я сказал!
- Ну...
Твёрже смотри.
Ну.
Я - это ты. Понял?
Нет. Я - это я и не надо мне мозги... Ты мне верни, что надо!
Я - это ты. Смотри мне в глаза. Говори: хочу вернуться в себя.
Хочу вернуться в себя,- послушно сказал Фуфачёв, вдруг поверив твёрдому человеку.
А я тем более,- сказал Неделин. И они обменялись.
Что чувствуешь? - спросил Неделин. Фуфачёв схватился рукой и радостно сказал:
Всё чувствую! Миленький ты мой! Родной ты мой!
К кому это относилось - неизвестно. Он любовался и рассматривал.
Теперь в зеркало посмотрись,- сказал Неделин.
А иди ты! Хвали Бога вообще, что ноги унесёшь, курва. Ты зачем это сделал? Что за шутки? Ладно, прощаю. Надо выпить по этому поводу.