— Да.
— Давай сюда, — он забрал книжку и быстро и размашисто что-то написал в ней, передавая Зое Федоровне.
Та точно так же без лишних разговоров сделала мне в ней отметку и передала Пятницкому.
— Генка, — развеселился Мохов, — помни, хорошая оценка будущей жене — залог долгой и счастливой совместной жизни. А постав тройку рискуешь однажды проснуться с вилкой в…
— Толя! — рыкнул мужчина.
— В глазу, — невинно закончил наш декан. — А ты о чем подумал?
Не смотря на всю кошмарность ситуации никто не смог сдержать невольных улыбок и усмешек. Ксюха вообще, закашлялась, маскируя невольное хихиканье.
Декан забрал зачетку и заглянув улыбнулся.
— А ты не самоубийца, друг мой, — заметил он, — разумный компромисс. Остальные оценки проставлю завтра сам.
— Теперь серьезно. Оля, теперь о плохом: сколько протянет твоя мама?
— Не знаю, — опустила я голову. — Врачи говорят…
— Лара, ты что скажешь?
— Неделя, Анатолий Борисович, не думаю, что больше. Леля, посмотри правде в глаза. Она уже почти полностью отказывается от еды, только пьет, — женщина бережно потрепала меня за руку.
— Итого нам нужно выиграть три недели, — подытожил декан. — Завтра я проставлю ей все экзамены и переведу с пятилетнего обучения на бакалавриат. Зоя, что скажешь? Сможем выиграть эти недели?
— Сложно сказать, — потянула женщина. — Думаю, самая опасная неделя — последняя. Такие твари как этот носом чуют направление ветра и вот тогда нужно будет отвлечь все его силы.
— Это возможно? — тихо спросил Пятницкий.
— Сын говорил, что плановая проверка у них предусмотрена. В принципе, ее можно будет ускорить и провести как раз в эту неделю, отвлечь зверя от добычи.
— Оль, — декан повернулся ко мне, — сын Зои — главный прокурор города. Я хочу, чтоб ты поняла с кем мы имеем дело. Зоя…
— Белов Александр Юрьевич — начальник центра Э по краю. По глазам вижу, что ты знаешь это и знаешь, чем занимается это подразделение. Назначен был к нам из Москвы, скажем так, за слишком большое рвение к работе, мягко сказать. Связи и возможности — серьезные. К сожалению, сейчас эти подразделения — основная сила государства, их тайная полиция. И полномочия у них очень большие. Как ты понимаешь, мой сын в эту игру не ввяжется — себе дороже, но зуб на Белова у него большой. А потому он согласился помочь информацией и, возможно, отвлечь его от тебя максимум на неделю. И для понимания, — женщина жестко посмотрела мне в глаза, — все, кто согласился помочь тебе здесь в зоне риска. Любому из нас он легко устроит проблемы: большие и маленькие. И очень многое зависит от тебя и твоего поведения. Запомни, милочка, на кону сейчас больше чем твоя жизнь. Не заставь нас пожалеть.
— Зой, ну не додавливай ты…
От каждого ее слова меня бросало то в жар то в холод.
— Толя, она должна знать, на что идет и с чем имеет дело. Слишком мы их бережем, слишком сильно оберегаем от жизни. А жизнь, девочки, это не розовые пони. Она подлая, жестока сука. И вам нужно научиться в ней ориентироваться. Вернемся к нашим баранам. Самый большой риск теперь у тебя и у Геннадия Ивановича. Запомни, Ольга, если облажаешься, твоего друга закроют на серьезный, очень серьезный срок. Или убьют. Белов не перед чем не остановится — прецеденты были. То, что он устроил тебе сейчас — это так, легкая разминка. Видимо ты его успела зацепить, сильно давить пока не хочет, вот и развлекается перед основным действием. Поняла?
От страха я могла только кивать головой. Я смотрела на всех этих людей и понимала, что подвергла каждого из них опасности. Серьезной опасности.
— Теперь успокойся, — продолжила Зоя. — каждый из нас взрослый, умный человек, не чета вам, малолеткам. Каждый из нас гораздо больше осознает степень риска, и все мы для себя решение приняли. Мы поможем тебе, все, кто здесь присутствует. Больше о наших планах не должна знать ни одна живая душа, поняла? Ни друзья, ни сокурсники, ни интернет, никто! Поняла?
— Да, — снова кивнула я.
— Зная психологию этого зверя, ты сможешь им управлять. От тебя сейчас требуется одно — выиграть нам время. Понимаешь? Никто из нас не сможет ничего сделать без этого. Три недели, в идеале — месяц.
— Но как….
— Ты встретишься с ним, милочка. Встретишься наедине и постараешься выторговать нам эти дни. Слушай и запоминай, — сказала она в мое побелевшее лицо. — Он любит играть, любит упиваться своей властью. Ему нравится загонять жертву в ловушку, ломать ее. Это для него игра. Чем дольше сопротивляется жертва — тем она для него притягательнее. Не льсти себе — чувств к тебе у него нет никаких, в нашем понимании этого слова. Как нет и принципов. Но… если ты игру поддержишь, если дашь надежду на продолжение веселья — тогда он чуть опустит поводок, на который тебя привязал. Твоя покорность на время его обезоружит. Понимаешь меня?