Когда наконец они приземлились в Италии и разобрались со всеми формальностями, уже был день. Им предстояла еще двухчасовая поездка до Сан-Марино. Но один взгляд на Диану делал этот план нереальным. Утомительное путешествие сказалась на ней в полной мере. Бледная и измученная, она была способна только на то, чтобы добраться до гостиницы, упасть на кровать и отключиться на несколько часов.
Джон обнял ее и проводил к креслу в зале ожидания.
— Садись, — приказал он отеческим тоном.
Подчиняясь без единого звука, она безразлично наблюдала за тем, как ее спутник сложил багаж, и казалось, даже не заметила его ухода.
Джон вернулся через пять минут и нашел ее сидящей в той же позе. Когда он остановился напротив, девушка подняла голову и, подавив зевоту, указала на их багаж.
— Ты только подумай, как будет удобно, если мы когда-нибудь поженимся.
Посмотрев в указанном ею направлении, мужчина увидел два чемодана, на которых были выгравированы одинаковые инициалы, как судьбоносный знак того, что готовило для них будущее. Его рот скривился в саркастичной усмешке. Эти похожие друг на друга чемоданы напоминали о тонкой грани между такими понятиями, как «Я могу с этим справиться» и «Черта с два я с этим справлюсь».
Диана поняла, что сказала глупость.
— Джон, это всего лишь шутка, — промямлила она уныло.
— Нам пора идти, — ответил он сурово.
Взяв девушку за руку, он помог ей подняться. Все, чего ей сейчас хотелось, это свернуться где-нибудь клубочком и уснуть. И не просыпаться до тех пор, пока он не исчезнет из ее жизни.
Но последняя мысль моментально испарилась, когда он обнял ее за плечи, помогая идти. Другой рукой Джон толкал тележку с багажом.
Мне нравится, когда он так близко! — призналась себе Диана. Чертовски приятны эти его неожиданные проявления заботы.
— У тебя нет чувства юмора, — пробормотала она, проклиная свою слабость.
— Или у тебя хромает чувство такта, — отпарировал он.
Может, он и прав. Ее замечание не было самым дипломатичным, потому что они оба по уши погрязли во лжи. Она тяжело вздохнула. Джон заметил это и ободряюще прижал ее к себе. В знак благодарности она обвила рукой его талию.
Автоматические двери раскрылись, и молодые люди вышли в полдневное пекло. После Мальты, где нещадные солнечные лучи смягчались влажностью и слегка остужались бризом, итальянская жара казалась такой сухой, что обжигала кожу. На обочине стояла машина с водителем, ожидавшая их прихода. Диана с радостью спряталась от палящего солнца в прохладном салоне автомобиля, где работал кондиционер. Упаковав багаж, Джон присоединился к ней. Тепло, исходившее от его большого тела, заставило девушку задрожать. Два часа поездки рядом с ним! Ноющая усталость перемешалась пульсирующим желанием.
Что-то странное происходило со временем: ей казалось, что они отъехали довольно далеко, но, приглядевшись, Диана с удивлением обнаружила, что они даже не покинули территорию аэродрома. Проскочив сквозь ворота на его противоположной стороне, машина остановилась около белоснежного вертолета с логотипом Хоуков на дверце.
— Наш транспорт до Сан-Марино. Широкий жест твоего родственника, Барни Хоука, который скрашивает предоставленными удобствами свою вину за подстроенную сюда поездку, — саркастично добавил он.
«Скрашивает» — это мягко сказано. Их заключительная часть пути теперь сократилась на две трети. Они забрались внутрь, и Джон скомандовал пилоту:
— Сан-Марино, пожалуйста!
Глядя в окно, Диана почувствовала, как гулко забилось ее сердце.
— О! — воскликнула она в изумлении, потому что ожидала чего угодно, только не такого восхитительного зрелища. На высоком холме стоял сложенный из камня средневековый замок, обнесенный ажурными чугунными решетками. К нему вела затейливая мозаичная дорожка широкая и извилистая. А вокруг раскинулись сады, фантастические по своему оформлению. В стороне возвышались башни города. Они были похожи на каменные столбы, подпирающие небесный свод. Размах средневековых строителей поражал воображение не меньше, чем потрясающей красоты природный ландшафт.
Повернувшись к Джону, она посмотрела в его глаза и увидела перед собой совсем другого мужчину. Художника, связавшего свою жизнь с искусством древности, чувственного романтика, дававшего возможность людям прикоснуться к достояниям истории. Такой, как он, мог влюбиться только во что-то феерическое, недоступное… Или она ошибалась? Общеизвестный факт, что творческим личностям необходимы страдания, это обязательная часть их существования, когда вдохновение черпается из желания неосуществимого.