Зато глотая сперму Лисовского, она кончила.
Это конец, она окончательно рехнулась. Готова принимать от Влада все, что угодно, и боль и унижения, и все с радостью.
Все те чувства, от которых она бежала с самого детства, вернулись, только с утроенной силой. Лисовский ее унижает, а она его за это любит, и позволяет ему делать с ней все, что угодно.
Она больна, и ей не вырваться из этого круга никогда, если она ему ничего не расскажет.
И Маша поняла, что не может больше скрывать от него, она хотела рассказать ему обо всем, и разорвать этот круг, выбраться из собственного чистилища. И ей уже было плевать, что он сделает, убьет ли ее или вышвырнет из дома. Пусть делает то, что хочет. Просто дальше так не может продолжаться.
Она уже превратилась в ничто… Она уже – никто… Ее больше не существует…
Но стоило Маше набрать в легкие воздуха и приоткрыть губы, как Влад очнулся, и, отпустив ее волосы, резко шарахнулся от нее в сторону, будто она прокажённая.
– Влад? – тихо выдохнула Маша…
Но он не желал ее слушать, быстро накинув свои спортивные легкие брюки, выбежал из комнаты.
Маша без сил упала на постель и неожиданно для себя разрыдалась.
А Влад вдруг понял, что рыжая ведьма настолько сводит его с ума, что он уже полностью теряет самообладание. И это очень плохо…
«А ведь я ее изнасиловал», – понял Влад, когда уже почти дошел до своего кабинета.
И эта мысль ударила его с такой силой, что Владу показалось, будто кто-то зарядил ему под дых. Весь воздух ушел из легких, и долгое время он никак не мог вздохнуть.
Зачем он это сделал?
Почему эта женщина вызывает в нем столько эмоций?
Она будто сводит его с ума, просто своим присутствием.
И Влад уже не понимает, что творит.
Его мысли были настолько хаотичны, что он и сам толком не понимал, чего хочет. Он хочет ее, и не хочет, потому что это ни она.
Влад усмехнулся. И понял, что должен отпустить ее, пока это не кончилось тем, о чем он будет жалеть… опять…
От этих мыслей стало чуточку легче. Влад медленно развернулся и пошел назад в комнату.
Сейчас он скажет ей, что она свободна. Он больше не может ее здесь держать. Это не правильно.
Маша кое-как соскребла себя с постели, дошла до ванной и приняла душ. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Будто кто-то вытащил из нее абсолютно все эмоции. Не было ничего. Ни боли, ни ненависти, ни страха.
Она даже не стала обматываться полотенцем или брать с собой свою одежду, не было на это ни сил не желания.
Быстро ополоснувшись, и прополоскав рот жидкостью для полости рта, абсолютно голой она вышла из ванной и направила свои стопы обратно к кровати. Хотелось просто лечь и уснуть и ни о чем не думать.
Влад решительно открыл дверь в спальню и замер, увидев голую девушку, стоящую посреди комнаты.
Лунный свет, льющийся из окон, мягко подсвечивал ее силуэт.
Влад подошел ближе, ожидая, что сейчас она испугается, но она так и продолжала стоять и смотреть на него. Влад не видел выражения ее лица. Ему хотелось посмотреть на нее в последний раз, ведь он должен ее отпустить. Лисовский подошел совсем близко и пальцем приподнял ее подбородок, чтобы посмотреть Маше в глаза.
И тут она выдохнула и, закрыв глаза, просто обняла его, и уткнулась лицом в его грудь. Влад не ожидал, подобного поведения. Чего угодно, злости, гнева, слез. Но ни этого тихого объятия. Такого родного и нежного. И он понял, что не сможет ее отпустить, по крайней мере, не сейчас.
«Еще чуть-чуть, еще несколько дней, и я сделаю это», – пообещал себе Влад, и, подхватив девушку на руки, вернулся обратно к кровати.
Но где-то на краю подсознания, раздался ненавистный голос деда Лисовского:
«Ты никогда ее не отпустишь, пока не уничтожишь, не лги себе щенок»
Но Влад отмахнулся от этой мысли, и, прижав к себе уже спящую Машу, и сам не заметил, как уснул.
***
Утро Гели началось очень скверно. Головокружение, тошнота и острое желание облегчиться так резко скрутили ее, что она не выдержала и застонала. Геля, хотела вскочить и рвануть в туалет, но у нее ничего не получилось. Ее нога была жестко прикована к аппарату Елизарова, но она совсем позабыла о ней, и, дернувшись, почувствовала такую боль, что не выдержала и закричала.
Спустя несколько бесконечно долгих мгновений в комнату прибежала заспанная медсестра, и, поняв в чем проблема, тут же подала Геле судно и опять быстро ушла из комнаты.
Но Геле было не до облегчения мочевого пузыря. Боль в ноге настолько сильно скрутила ее, что она просто лежала и подвывала, вгрызаясь в собственную подушку.