— Спасибо за доброту, — поклонился Донук. — Я могу идти?
— Да-да, иди, конечно, — мужчина нервно хохотнул.
Комнату для переговоров Донук покидал в смятении — он так и не понял, что это было и зачем.
В перерыв к нему подошли две девушки из другой группы и позвали обедать с ними. От их предложения Донук вежливо отказался, зато согласился на предложение трех мужчин, среди которых был менеджер Чо.
И снова ему было немного страшно, что его узнают, когда они, вместо столовой, зашли в ближайшее к офисному зданию заведение и заняли свободный столик.
Но все оказалось куда проще.
Да, сперва на него смотрели и шептались. Но затем один из новых коллег громко спросил:
— Ну что, господин Сон Джун, как тебе в нашем отделе?
И это сработало. Нет, смотреть на него не перестали, но теперь все считали его просто похожим на знаменитого Ким Донука офисным работником. И главное, никто не делал фото.
Красота.
Знал бы Донук об этом раньше — уже давно устроил бы себе подобный отпуск. Не на пару месяцев, конечно, а на пару недель, но тем не менее.
К концу своего второго рабочего дня Донук успел запомнить имена сотрудников и из других групп, вникнуть в рабочий процесс и даже немного заскучать, потому что каких-то важных дел ему пока не поручали.
Пожалуй, со времен средней школы у него не было такого количества свободного времени.
В дорамах офисные сотрудники обычно развлекались сплетнями. Но поскольку Донук был новеньким, делиться слухами с ним никто не спешил — скорее наоборот, все слухи сейчас ходили исключительно про него.
Зато директор Ли подогнал ему машину, на которой он бы мог добираться до офиса. Конечно, она отличалась от того зверя, что стоял на подземной парковке элитного комплекса рядом с мотоциклом. Но ездить на работу на автобусе Донук был не готов ни морально, ни физически.
Впрочем, стоило только айдолу поверить, что у него все хорошо, как жизнь преподнесла ему очередной сюрприз. Неприятный сюрприз. В лице ненавистной Ким Минджон.
Глава 4. О вкусах жнецов и кумихо
— Смотри, по-моему, это очень мило! — Минджон остановилась возле одной из витрин, едва ли не прижавшись носом к холодному стеклу.
— Дорого, — безжалостно отрезал сто двадцать третий, даже не глянув в ту сторону. — И вообще, зачем ты притащила меня сюда? Я уже купил тебе одежду.
— Одну блузку и одну юбку. И все черное. Я кумихо, а не мрачный жнец, — фыркнула Минджон, подбежав к следующей витрине. — Смотри, а это как тебе?
— Слишком ярко. Ты не кумихо, ты мое наказание. И чем я так согрешил, раз ты свалилась на мою голову? Вроде все делал правильно, работал исправно… — сто двадцать третий тяжело вздохнул, мысленно проклиная себя за то, что чуть больше недели назад решил вмешаться в дела лисицы.
Но разве он мог знать, что Минджон окажется такой приставучей? Надоедлива, точно летняя муха…
Тогда, чуть больше недели назад, на Чеджудо его привела работа. Но ощутив неподалеку присутствие девятихвостой лисицы, сто двадцать третий впервые испытал любопытство.
И почти сразу же понял, почему жнецы обычно не страдали этим чувством.
Когда дух лисы привел сто двадцать третьего в полицейский участок, Минджон заметила его сразу, несмотря на раскрытый зонтик, защищавший от людских глаз.
И без всяких раздумий эта дурочка выставила себя сумасшедшей, принявшись махать невидимому, для остальных, жнецу. А когда сто двадцать третий собирался уйти, Минджон подскочила и погналась за ним, раскидав пытавшихся остановить ее полицейских — при желании, кумихо умела быть очень сильной.
Тогда жнец ощутил укол вины и вернулся, вытащив Минджон из участка. Он надеялся, что после этого навсегда распрощается с хамоватой лисицей. Но кумихо увязалась за сто двадцать третьим, проскочила следом в дверь и оказалась в его квартире. Там она сразу же нашла бутылку соджу, без сомнений вылакала ее, а потом долго канючила мясо. И еще жаловалась, что из-за жнеца едва не оставила все свои хвосты на Чеджудо.
В общем, с помощью наглой непосредственности, Минджон сразу же прочно села на шею жнеца и слезать оттуда, кажется, не собиралась.
— Я слишком милая, чтобы быть наказанием, — возмутилась лисица в ответ на последнюю фразу сто двадцать третьего. — А мы когда есть будем? Я уже голодная.
— Есть буду я.
— А я?
— А ты всегда голодная… — жнец усмехнулся. — Но если будешь вести себя прилично, то так и быть, я угощу тебя обедом.
— И почему ты такой вредный? — надулась Минджон.
Впрочем, надолго ее не хватило — вскоре она уже тянула жнеца к очередной витрине.