— Ты даже и не пытался об этом вспомнить.
— Нет, я правда…
— Думаю, что на этом можно поставить жирную точку в наших отношениях.
— Яночка, — молвит тот в трубку, но я даже и слышать не хочу эти лживые оправдания дальше. — Милая моя…
— Пока, Ром.
И кладу трубку.
Закрываю глаза, чтобы полной грудью вдохнуть тяжелый воздух Москвы, как вздрагиваю от голоса, который раздается позади меня.
— Ваши вздохи до добра не доводят.
Марк. Что он тут забыл?
Разворачиваюсь к нему, и вижу, как на его лице застыло изумление, словно, я какое-то привидение, которое именно потревожило ЕГО, а не наоборот.
— У вас что, какая-то личная неприязнь к женским вздохам? — складываю руки на груди и выгибаю бровь, потому что меня жутко раздражаюет его глупые и неуместные возгласы. А попутно, пытаюсь сдержать подступающие слезы, которые вот-вот польются солёной рекой.
— Вы сейчас раздражены, — добавляет Марк, обжигая свои ледяным взглядом.
— Послушайте, Марк, — делаю специально паузу, словно, собираясь с мыслями, — что вы ко мне прицепились?
— Я даже не пытался прицепиться. Я же не….
Врёт. Всё он хотел, иначе, не обращал бы на меня внимание, как на других коллег. Ведь, за эти дни, которые мы проработали с ним я ни разу не заметила, чтобы Марк испытывал к кому-нибудь ещё столь сильное влечение поиздеваться.
— Если вы полагаете, что ваши неуместные шуточки и возгласы в мой адрес, и прочие замечания всегда имеют быть справедливы, то, вы глубоко ошибаетесь.
— Правда?
Издёвка прозвучала более убедительней, чем было нужно.
— Марк Борисович……
— Я внимательно вас слушаю, Яна Андреевна.
Мы замолкаем. Где-то вдали гудит сирена скорой помощи. Через какую-то секунду, с другой стороны раздаётся рёв выхлопной трубы мотоцикла. А мы… продолжаем стоять и буравить друг друга взглядами. Марк издевается. Решил, что нашел себе новую грушу для оттачивания остроумия и сарказма. Нет уж. Не сегодня, Марк Борисович. И никогда после. Я хочу высказать все то, что накипело внутри.
— Я все никак не могу понять… — начинаю говорить с такой раздражительной интонацией, что кажется, наш индюк ожидал совершенно не этого. — Вы настолько одиноки, что норовите каждого новичка извести, или же, это у вас такое отношение ко всем, кто вам не ровня?
— Яна я…
— Подколы, издевки, унижения в адрес других молодых сотрудников… — перечисляю с повышением тона. — Я даже не представляю, какой арсенал рычагов воздействия у вас в кармане. Вы самый недружелюбный коллега, с которым мне довелось работать.
— Очень польщен вашим комплиментом, — добавляет он и улыбается в конце. Улыбка натянута, отдаёт отдаёт флером лжи. Она не настоящая. Он лишь скрывается свое настоящее «я» под ней. Я его раскусила.
— Вы неисправим! — заявив свое умозаключение, и, развернувшись, не желаю его больше слышать. По крайней мере сегодня.
— И вам хорошего вечера.
Пропускаю мимо ушей его слова и из последних сил сдерживаюсь, чтобы не показать ему средний палец, прямо как в зарубежных фильмах.
Ну хам! Просто. Полнейший. Хам!
Остаток дня я провела в гордом одиночестве. Рома так и не соизволил перепозвонить, поэтому, нашим отношениям явно — конец. Немного расстроилавшись, что так глупо они закончились, я включила какую-то мелодраму, взяла большую банку мороженного и принялась смотреть.
Скажу я вам — это отличное средство, чтобы выплакать то, что так долго копила в себе. Понять и осознать свои ошибки. Порадоваться за героев и расстроиться, почему у тебя отношения не как в фильме… Или в книге… Мелодрама плюс мороженое, равно превосходный психолог дома. Дешево и сердито. Как говорится, народный выбор женщин!
Завтра мне нужно явиться с утра на встречу эйчаром по случаю первого месяца моей работы. Мы будем встречаться каждый месяц, пока не закончится испытательный срок (который длиться три месяца), и меня окончательно не примут в штат.
Каждый пройденный день испытательного срока первой работы в лаборатории проходит волнительно. Мне кажется, что я что-то упускаю, недостаточно хорошо соблюдаю инструкцию или же совершенно делаю не всё по технике безопасности. Это лёгкое волнение иногда накатывает волной паники: а что, если меня не возьмут в штат? Что, если завтра мне скажут: вы нам не подходите? Что тогда?
Когда меня завалили на английском при сдаче экзаменов в аспирантуру, мне казалось, что весь мир рухнул в одночасье. Практически тоже самое чувство я ощущаю сейчас — когда наши отношения с Ромой закончились. Но ведь всегда после бури наступает затишьем ведь так?