— Смею заметить, Яна Андреевна, если вы не в курсе, то я сижу прямо напротив вас, — Марк указывает левой рукой в стену, которая нас, по всей видимости, разделяет. — И вы мне очень сильно действовали на нервы.
— Интересно же, чем? — вопросительно вздымаю брови, потому что это уже чересчур обвинять своих коллег в том, что они им мешают.
— Вы слишком шумно освещали свои неудачи в работе, что, несомненно, меня отвлекало. Дизайн эксперимента требует концентрации внимания от своего исследования, которое я провожу сегодня.
— Включили бы музыку, — развожу руками в сторону, дав понять, что не вижу ни единой причины, упрекать меня в том, что я ему чем-то мешала. — Вы же любите музыку?
— Да, но не в лаборатории, — парирует он и сует руки в карманы брюк.
— С каких это пор, вы командуете другими?
— С тех самых пор, как я руковожу этой лабораторией, когда меня назначили заместителем шефа, — с гордостью говорит тот.
— То есть, это единственное достижение в вашей жизни? — с издевкой задаю ему вопрос, и в конце, издаю короткий смешок. Он получается скомканным, но думаю, что правдоподобен.
Но, Марк Борисович — крепкий малый. Он строит угрожающий взгляд и склоняется ко мне ближе, словно, хочет что-то лучше разглядеть в моих глазах. Я стараюсь дышать ровнее, потому что меня тошнит от его парфюма. Меня уже тошнит от того, что мы работаем с ним вместе, и уж тем-более, тошнит от того, что он пытается помыкать мной. Он застывает в паре сантиметров от меня.
— Вы сегодня меня оскорбили и облили кофе. Хотите что-то еще добавить в свой позывной список сотрудника?
Его освежающее дыхание удается о мою щеку.
— А у вас на всех сотрудников есть позывной список?
— Нет, но…
Марк Борисович склоняется к моему уху. Дыхание опаляет мочку уха, а с его уст срывается:
— Но мне придется открыть его. И раз вы настаиваете, то начну с вас.
А после, как ни в чем не бывало, отстраняется от меня, не меняясь в выражении лица. Ровной походкой удаляется прочь, обогнув Женю и, по всей видимости, он идет к своему месту.
Я сглатываю тягучую слюну, возвращаюсь к микроскопу и смотрю на экран компьютера, на котором он оставил мне свои схемы. Рассмотрев их, я сохраняю свои записи, точнее, то, что сказал Марк Борисович. Выключаю приборы, протираю объективы от иммерсионного масла, прибираюсь на столе и, закрыв это, возвращаюсь к себе и усаживаюсь обратно на стул. Краем глаза замечаю, что Женя что-то жестикулирует. Поднимаю голову и не особо понимаю, что она хочет мне сказать. Мотаю головой из стороны в сторону, говоря о том, что «я не понимаю, что ты хочешь мне сказать.». Но моя коллега поспешно поднимается с кресла и зазывает с собой, показывает на пальцах цифру пять.
То ли она говорит, чтобы мы вышли на пять минут, то ли чтобы я вышла после нее, через пять минут.
Не пойму.
Кивая головой и показываю на пальцах, чтобы она вначале вышла, а потом, я за ней. Коллега соглашается, и быстрым шагом выходит из лаборатории. Откидываюсь на спинку стула, словно, это мне передаст новые силы. Но нет. Все тщетно. Голова идет кругом, а то, что Доктор Робер, по всей видимости, точит на меня зуб, становится ноющей головной болью.
Понедельник явно — не мой день, и никогда им не был. Поэтому, томно вздохнув, я смотрю на свои маленькие часики, которые получила в подарок от своего парня. Они крошечные, аккуратные, сделанные из белого золота. Он купил мне их на нашу годовщину — целый год, как мы встречаемся. Однако, я пыталась возместить ему денежку, потому что знаю, что — дарить часы — плохая примета, но Глеб напрочь отказался брать даже рубль за них. Что ж… Я надеюсь, что сегодня мне удастся с ним увидеться и немного расслабиться.
Да, мне определенно нужно сегодня расслабиться. Встаю со стула и удаляюсь прочь из лаборатории, оставив Грозного шефа позади.
Глава 4
Марк
Марк Робер
Кафетерий
— Как тебе наша новенькая?
Мы сидим с Арсением в столовой и медленно поедаем свой обед, который сегодня отвратителен как никогда. Повар решил, что непременно нужно пересолить всю подаваемую еду из меню к шведскому столу, потому, что по всей видимости, у него нет настроения. И приходится давиться этой похлебкой, чтобы иметь хоть какие-то питательные элементы для функционирования организма. Времени пойти в ресторан сегодня нет, и мне ничего не остается, как поедать эту похлебку.
Арсений — мой близкий друг. Один из самых преданных людей на всей планете. Я уже и не вспомню, как так вышло, что он стал мне роднее, чем собственный отец. Бесспорно, отца я его уважаю по сей день, для меня он является одним из примеров для поддержания. Но не суть.