А он, красив, могуч и смел,
Её меж рюмок поимел.
Затем зеркал побил немножко,
Прожег сигарою диван,
Из дома вышел, крикнул: «Прошка!»
И уж сквозь храп: «Домой, болван!»
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ночь. Снежный вихрь во тьме кружится,
В усадьбе светится окно —
Владимир Ленский не ложится:
Он занят думою одной.
И под свистящий ураган
Дуэльный чистит свой наган.
«Онегин — сука, блядь, говно,
Козёл, разъёба, хуй, зараза!»
Дуэль! До смерти: решено —
Взойдёт лишь солнце — драться сразу!..
В веселых красках солнце встало.
Во рту с похмелья стыд и срам.
Онегин встал, раскрыл ебало
И выпил водки двести грамм.
Звонят. Слуга к нему вбегает,
Надеть рубашку предлагает,
На шею Жене — черный бант.
Дверь настежь — входит секундант!
Не стану приводить слова…
Не дав пизды ему едва,
Кричит Онегин, что придёт:
У мельницы пусть, сука, ждет!..
Поляна белым снегом крыта.
Да, здесь всё будет шито-крыто!
Забиты колья по краям,
Теперь враги, вчера — друзья.
И так спокойно, без волнений,
«Мой секундант, — сказал Евгений,
Вот он, мой друг, месье Шертрёз».
Становятся меж двух берёз.
Мириться? На хуй эти штучки!
«Наганы взять прошу я в ручки» —
Промолвил секундант — и вслед
Евгений поднял пистолет.
Он на врага глядит сквозь мушку,
Владимир тоже поднял пушку
И не куда-нибудь, а в глаз
Наводит дуло, пидарас.
Евгения менжа схватила,
Мелькнула мысль: «Убьёт, мудило!
Но — ни хера, дружок, дай срок».
И первым свой спустил курок!
Упал Владимир, взгляд уж мутный,
Как будто полон сладких грёз.
И после паузы минутной
«Пиздец!» — сказал, месье Шертрёз...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Весна для нас — сплошная мука:
Будь хром ты, крив или горбат —
Лишь снег сойдёт, и к солнцу штука.
А в яйцах звон! Где звон? — Набат!
Прекраснейшее время года,
Душа гитарою поёт.
Преображает нас природа:
У стариков и то встаёт!..
Лист клейкий в пальцах разотрите,
Дела забросьте все свои,
Все окна — настежь, посмотрите:
Ебутся лихо воробьи!
Вокруг нее крик-скок, по кругу,
Все перья — дыбом, бравый вид!
Догонит милую подругу —
И раком, раком норовит.
Весной, как всем, друзья, известно,
Влупить мечтает каждый скот.
Но краше всех, признаться честно,
Ебётся в это время кот.
О сколько страсти, сколько муки,
Могучей сколько простоты!
Коты поют, и эти звуки
Своим подругам шлют коты.
И в схватке ярой рвут друг друга —
В любви сильнейший только прав!
Лишь для него стоит подруга,
Свой хвост с готовностью задрав.
И он придет, окровавленный, —
То право он добыл в бою!
Покровы прочь: он под Вселенной
Подругу выдерет свою.
Нам аллегории не внове.
Но всё ж скажу, при всем при том,
Пусть не на крыше и без крови,
Но не был кто из нас котом?
И пусть с натяжкою немножко,
Но в каждой бабе есть и кошка.
Вам пересказывать не стану
Я всех подробностей. Скажу
Лишь только то, то, что Татьяну
Одну в деревне нахожу.
А Ольга? Что ж, натуры женской
Не знал один, должно быть, Ленский.
Ведь не прошел ещё и год,
А Ольгу уж другой ебёт!
Оговорюсь: другой стал мужем.
Но не о том, друзья, мы тужим —
Знать, так назначено судьбой.
Прощай же, Ольга, бог с тобой!..
Затягивает время раны,
Но не утихла боль Татьяны,
Хоть уж не целкою была,
А дать другому не могла.