Тургенев! кто тебе внушил
Твое посланье роковое?
Я здесь беспечно ел и пил,
Пердел устами и дрочил,
Позабывая все земное.
И вдруг — послание твое
В купальне круг наш так смутило,
Как будто всем нам копие
Воткнули в жопу или шило!
Тебе ли пьянство осуждать
И чернокнижные поступки,
Которым суждено блистать
От Петербурга до Алупки.
(Читатель ждет за сим залупки.
На, вот, бери, ебена мать!)
Тебе ль, кто, жив лет тридцать пять
Доныне не окреп в рассудке,
Стыдиться нагишом плясать
И всенародно хуй встрясать
Под видом грациозной шутки?
Скажи, ебал ли ты ежа,
Его в колени положа,
Как действуют сыны России?
Любил ли водку всей душой?
И в час похмелья — час лихой,
Алкал ли рюмки, как Мессии?
Хвала тому, кто без зазору
В грязи, в говне, на груде вшей
Паршивейшую из блядей
Готов уеть во всяку пору!
И тот велик, кто по утрам,
Облопавшись икрой и луком,
Смущает чинных светских дам
Рыганья величавым звуком.
Блажен, кто свету не кадит,
Жеманных дам не посещает,
Купаяся, в воде пердит
И глазом весело глядит,
Как от него пузырь всплывает
И атмосферу заражает
Но наслажденью не вредит!
А. В. Дружинин
ПАРГОЛОВСКИЕ ИДИЛЛИИ
Насрал я в тени сикоморы,
Подтерся лопушником я
И слышал кругом разговоры,
Что я и подлец, и свинья.
Прошел тут какой-то ядрило.
Меня он свирепо ругнул.
Но сам, поскользнувшися, рыло
В мое изверженье воткнул.
Казалось, и самые птицы
Бежали картины сея,
Лишь робко младые девицы
Глядели на кончик хуя.
А с розой шиповник шептался,
Зефиры порхали кругом.
И к небу, - виясь, поднимался
Лопушник, покрытый говном.
ПОСЛАНИЕ КНЯГИНЕ БУТЕР
Мы, плебеи, пришли издалека
Поглядеть на владенья твои.
Нет в кармане у нас ни бойока,
Но здоровы и толсты хуи.
Покажи нам дворец твой блестящий,
Где так много чернил и статуй.
Мы ж за то тебе — вечно стоящий
Обнаружим ядреный наш хуй.
Ты стара и богата не в меру,
Мы же в бедности гнусной живем.
Наеблась ты Полье и Бутеру,
А теперь мы тебя заебем.
ПОДРАЖАНИЕ ДАНТУ
Из всех людей, пристрастных к жепендясу,
Один лишь поп, подняв бесстыдно рясу,
Ебет при всех, за небольшую мзду.
Давно уж он в борделях не бывает,
И женский род открыто презирает,
И бранию рыгает на пизду.
Не знает он, что по законам русским
Того, кто тычет хуй по жопам узким,
Во всех церквах проклятью предают
И, повестив печатно всю Европу,
Спустив порты и оголивши жопу,
Треххвостником на площади дерут.
Когда ж во ад отыдет подлый грешник,
Пятьсот бесов, церковный взяв подсвечник,
В широкий зад преступника воткнут.
И, накалив металл его докрасна,
Беснуясь и ликуя велегласно,
Подсвечник тот там трижды повернут.
Смотреть на казнь смердящей сей особы
Все дрочуны придут и жопоебы.
И весь в огне предстанет Вельзевул.
И лопнет зад — и будут своды ада
Исполнены зловония и смрада,
И крикнет поп: миряне, караул!
АЛ. ДМ. Г.Щ.Н В ЭЛЕГИЧЕСКОМ
РАСПОЛОЖЕНИИ ДУХА
Элегия
Однажды наш любезнейший Сатир
Вошел в бордель с Кирилиным Андреем
И, портеру хватив, вещал: «Наш мир
Стареется, и сами мы стареем!
Друзья, друзья! полезли вы в чины
(Хоть чин высокий нездоров для хуя!),
И прежние лихие блядуны
Трудятся для наград и почечуя!
Увы! увы! согнувшися, сидит
За картами Каменский наш плешивый.
Мантилии он больше не винтит.
Он стал Штабе-Рат и дилетант спесивый!
Заходится лишь ухо у него тогда,
Как де Лагранж отдернет трель синицей,
В бездействии висит его елда,
Зато болит всечасно поясница!
Где Лонгинов, сей сердцу милый хлыщ,
Достойный бард бордельного лакея?
Умчался он от клуба и блядищ
В Москву, отчизну водки и елея!
А Пейкер? Уж его не обвинит
Наш Федька-дрянь[16] в деяньях непристойных!
О милый друг, не лучше ль во сто крат
Быть прежним безалаберным Андреем?
О милый друг, не лучше ль по ночам
Иль в бурный день являться средь столицы,
С банкротами ходить по хересам
И оставлять платки свои девицам?[17]
Хвала тебе, Степан Струговшиков!
И ты, меньшой из канцелярских братий!
Дружинин наш, любитель портеров,
Так оба вы пример для всех собратий!
И молоды обоим лета вам.
И с дракой бал, и кегли средь Туннеля,
И нагишом кадриль среди борделя.
И блядовство по грязным Чердакам!
На зло годам, на зло вестям из Крыма,
Собачий кляп Судьбе сулите вы,
Так блядуны воинственного Рима
Перед судьбой не гнули головы!
Враги чинов и с ними почечуя,
Вы любите веселие одно!
Зато ваш дух бодрей монашья хуя:
Цветете вы — а мы — давно Говно!!»
вернуться
16
Известен анекдот об Андриевском Федьке, предостерегавшем молодых чиновников от дружбы с Пейкером, Гущиным и Кирилиным. (Примеч. авт.)