ЛЕО. Неужели? На меня нашло какое-то затмение. Кто-то позвонил, когда я накрывал на стол… Черт, кто же звонил, когда я…
ЛЕОНОРА. Возможно, ты просто не хочешь, чтобы я ужинала вместе с тобой.
ЛЕО. Послушай, достань еще одну тарелку. Они там, наверху, в буфете.
ЛЕОНОРА. О Боже, после стольких лет, я не знаю, где у тебя стоят тарелки. (Уходит, возвращается с тарелкой и приборами).
ЛЕО. Мне нарежь хлеба, а сама как хочешь.
ЛЕОНОРА. Хлеб! Я его уже сто лет как не ем.
ЛЕО. На прошлой неделе ты его прекрасно ела… когда его принесла девица из магазина «Дары природы»…
ЛЕОНОРА (замирает). Я ничего не помню.
ЛЕО. Не прикидывайся.
ЛЕОНОРА. Я не могла съесть три куска хлеба.
ЛЕО. А сама съела.
ЛЕОНОРА. Я просто ничего не помню.
Они сидят за столом друг против друга. ЛЕО разрезает цыпленка, они едят. Не переставая жевать, он берет карандаш и вписывает какое-то слово в кроссворд.
ЛЕОНОРА. А-а, это ты о той молоденькой, с косичками?
ЛЕО (не отвлекаясь). Угу.
ЛЕОНОРА. Она еще немного шепелявит. Но хорошенькая.
ЛЕО. Ага, просто куколка.
ЛЕОНОРА. Куколка… Никогда не пойму твоего пристрастия к женщинам такого типа, при том, что ты вообще к женщинам равнодушен.
ЛЕО. Я люблю женщин. Я просто не люблю молчаливых женщин.
ЛЕОНОРА. А что, с ней есть о чем поговорить?
ЛЕО. Она пишет диплом по рекурсивности. Это такой принцип в математике.
ЛЕОНОРА (не зная что сказать). Надо же!
ЛЕО. Да-а. Но ты все равно ничего в этом не понимаешь. А с ней вполне можно поговорить.
ЛЕОНОРА. Что-то не припомню, чтобы тебя в молодости тянуло на интеллектуальные беседы.
ЛЕО. В молодости я все больше пил.
ЛЕОНОРА. Ну конечно, теперь ты не можешь пить и беседуешь о высшей математике.
ЛЕО. Кто был президентом Франции, когда началась война?
ЛЕОНОРА. Боже, ну откуда мне это знать?
ЛЕО. Ну ты же жила там в это время, а?
ЛЕОНОРА. Да, но разве кто-нибудь, когда-нибудь знает, кто сейчас президент Франции.
ЛЕО. Пожалуй, ты и впрямь этого не могла знать.
ЛЕОНОРА. Я бы обязательно знала, если бы это что-то решало.
ЛЕО. Нет, ты бы все равно не знала.
ЛЕОНОРА преисполненная молчаливого негодования бросает в него свою салфетку.
Пауза.
ЛЕО продолжает разгадывать кроссворд.
ЛЕОНОРА. Я могу получить свою салфетку?
ЛЕО (возвращает). Похоже, кто-то на букву «П».
ЛЕОНОРА. Ненавижу кроссворды. В них есть привкус банальности, а жизнь и без того скучища. — «Президентом Франции!» — Да кого это перед войной интересовало. Как никак, все-таки это не президент Соединенных Штатов.
ЛЕО. Ну это, слава богу, каждому известно.
ЛЕОНОРА. Только не тебе. Ты ничего не знаешь о Франции.
ЛЕО. Может быть, Пуанкэр?
ЛЕОНОРА. «Пфанкар»! Надо говорить Пуанкаре.
ЛЕО. Пусть Пфанкарей.
ЛЕОНОРА. Пуанкаре, кажется, был какое-то время премьер-министром, но не президентом. Почему ты задаешь мне такие идиотские вопросы? Я ничего не понимаю в твоей политике. (Делает гримасу). А что, они у тебя и мозги заберут?
ЛЕО. Надо полагать. На десерт.
ЛЕОНОРА (с перекошенным лицом). Почему ты позволяешь себе говорить такие вещи?
ЛЕО. А печень хорошо идет с луком.
Она горько улыбается, и они продолжают ужин молча.
ЛЕОНОРА. Действительно, очень вкусно. А с чем это — с чебрецом?
ЛЕО. Нет, с розмарином.
ЛЕОНОРА. Да, я и хотела сказать — с розмарином. Боже, просто у меня все в голове перепуталось.
ЛЕО. Ты очень любила его добавлять. Во все блюда.
ЛЕОНОРА. Разве?
ЛЕО. Особенно в жаркое. Как ты готовила баранину! Аппетитно, сочно, с нежной корочкой по краям! А хлеб — вкуснее твоего хлеба я ничего не ел.
ЛЕОНОРА. Неужели!
ЛЕО. Помнишь, как Фредерик, бывало, прижмет его к груди, режет большими ломтями и каждому раздает за столом, а?
Небольшая пауза.
ЛЕОНОРА. Да, но какое это теперь имеет значение?