— За то, что показал мне, каково это — быть живой.
Его глаза жгут мои, такие темные и напряженные. Я не могу отвести взгляд. Он качает головой. — Чего ты на самом деле хочешь? — он спрашивает.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, чего ты, Рози, хочешь? Что ты от этого получишь? — он спрашивает.
Я пожимаю плечами. — Я говорила тебе. Все по списку.
Он стонет, проводя рукой по волосам. — Не давай мне эту ерунду со списками. Я хочу знать, чего ты хочешь, Рози. Все, что ты когда-либо хотела сделать. Я хочу знать.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но затем снова его закрываю. Я даже не уверена, знаю ли я, чего именно хочу. Я хочу все знать, все испытать, все увидеть и жить, как все.
Я пожимаю плечами. — Я хочу быть нормальным подростком, Грейсон. Я хочу делать все, что делают люди нашего возраста. Курение, вечеринки, связи, наркотики — все.
Он качает головой. — Я не могу помочь тебе с наркотиками, Рози, — говорит он.
Я хмурю брови. — Но ты же торговец наркотиками, верно? Я могу за это заплатить. Я просто хочу попробовать. Я хочу хоть немного потерять контроль над собой. — Я ухмыляюсь ему. — Часть моего опыта в колледже.
Его челюсть сжимается. — Я думал, ты не веришь в эту чушь.
— Но я видела тебя. Сегодня.
Он качает головой. — Я не могу помочь тебе с наркотиками. Я не дам тебе наркотики. Не проси меня об этом.
Он смотрит вниз, его лицо болит, поэтому я не давлю на него. — Хорошо, — говорю я, — но мне все еще нужны другие вещи.
Он качает головой. — Не живи для других. Живи для себя, — говорит он. — Это то, что, по твоему мнению, ты должна делать, чего хотят другие люди, Рози. Что ты хочешь?
Я вздыхаю, откидывая голову назад. — Не знаю, — признаюсь я.
Его большой палец касается моей щеки, и я закрываю глаза от его прикосновения. — Ты знаешь, Рози. Да брось.
Я поворачиваюсь и смотрю на него, глядя ему в глаза. — Я хочу пойти на свидание, — говорю я ему. — Я хочу искупаться нагишом. Я хочу поцелуя под дождем, как в кино, понимаешь? — Я сглатываю и отворачиваюсь от него. — Я хочу свой первый поцелуй.
Его большой палец опускается ниже, пока он не обхватывает мой подбородок. Он нежно тянет меня за подбородок и поднимает мою голову, пока мои глаза не встречаются с его. — Тебя никогда не целовали? — спрашивает он, опуская глаза на мой рот.
Я качаю головой, мои глаза блуждают по его лицу, но его взгляд остается на моих губах. Его большой палец тянется вверх и касается моей нижней губы. Я приоткрываю для него губы с тихим вздохом. Я чувствую мозоли на его пальцах, они кажутся такими грубыми на нежной коже моего рта.
— Как это возможно? — он спрашивает; его взгляд наконец поднимается вверх, пока он не встречается со мной взглядом. Его руки ускользнули от моего лица, и я выдохнула. Я не знаю, вздох ли это с облегчением или тот, который я сдерживаю с тех пор, как он положил на меня руки.
— Меня никогда не выпускали, — говорю я ему. — Моя мать была… чрезмерно опекающей, даже не скрывая этого. Она была властной. Всю свою жизнь я училась на дому.
Пока я говорю, Грейсон откидывается на скамью лицом к озеру. — Я умоляла ее пойти в государственную школу, сколько себя помню. Мне нужно было что-то. Я ненавидела оставаться в этом доме изо дня в день в окружении одних и тех же людей. И на втором годе обучения она мне позволила.
Я вздохнула. — Когда я впервые пошла в школу, я была застенчивой и немного напуганной, поэтому на многих людей я не произвела запоминающегося впечатления. Лейла стала моей лучшей подругой, и я так благодарна, что у меня был такой человек, как она. Но отвечая на твой вопрос, у меня никогда не было возможности побыть наедине с мальчиком. Моей первой любовью был парень по имени Томми. — Я говорю ему. — Он был у меня на уроке математики и пытался со мной поговорить, но я, наверное, не знала, что сказать. Я была в беспорядке. Я даже не могла с ним поговорить.
Я поворачиваюсь к нему лицом и замечаю, что его взгляд уже обращен на меня. — Итак, вот почему я прошу тебя об этом. — Я правда не знаю, почему я тебя спросила. Я признаю. — Я просто подумала, что ты будешь идеальным человеком, который поможет мне, чем сможет.
Я качаю головой. — И я знаю, ты сказал, что мы никогда не будем вмешиваться таким образом, но, — я пожимаю плечами, — Бен, похоже, заинтересовался. Или, может быть, если я найду кого-нибудь еще…
— Я сделаю это.
Мои глаза расширяются. — Что?
— Я сделаю это, — говорит он. — Я помогу тебе. Со всем.
Он говорит то, что я думаю? — Ты имеешь в виду…?
— Да.
Я глубоко вдыхаю. — Но как насчет того, что ты сказал?
— Это все еще в силе, — говорит он. — Мы не встречаемся, и чувства не уловишь. Но если ты все еще хочешь…
— Я хочу, — прерываю я, прежде чем он успевает отказаться от этого.
— Тогда я это сделаю. — Он наклоняется ближе. — Я научу тебя всему; Я покажу тебе все. Чего бы ты ни захотела, я это сделаю.
Я задерживаю дыхание, не в силах произнести слова. — Действительно?
Его пальцы касаются моей щеки, заставляя меня ахнуть. Он обхватывает мое лицо одной рукой и наклоняется, пока не оказывается прямо передо мной. — Да, ангел, — шепчет он. — Я сделаю это.
16
Первые поцелуи
Грейсон
Я наклоняюсь и прикасаюсь к ее губам. В тот момент, когда наши губы встречаются, она вздыхает. Это самый сексуальный звук, который я когда-либо слышал, и я сделаю все, чтобы услышать его снова. Я поднимаю руку и обхватываю ее затылок, желая, чтобы она была ближе. Другая моя рука гладит ее по щеке, пока мы целуемся.
Она такая сладкая на вкус, как я и думал. Ее губы совсем не такие, как я когда-либо чувствовал раньше. Они такие мягкие, как масло, и имеют захватывающий вкус, как клубника или конфеты. Хочется большего, но нужно помнить, что для нее все это в новинку, и она неопытна.
Когда она призналась, что ее никогда раньше не целовали, мне не хотелось ничего, кроме как научить ее. Почувствовать ее губы на своих, грязные и все такое, и научить ее всему. Но даже несмотря на то, что ее никогда раньше не целовали, это не так уж и грязно.
И здесь не так жарко, как хотелось бы. Я хочу тепла с ней, такого поцелуя, когда твой мозг путается, охваченный похотью и потребностью, и ты не можешь думать. Ощущение настолько подавляющее, что ты даже не можешь контролировать себя.
Нет, этот поцелуй мягкий и нежный, как мой ангел. Она так нежно касается моих губ своими, что мы едва целуемся. Ее рот закрыт, и мне нужно, чтобы она была ближе. Мне нужно больше. Мой язык высовывается и облизывает ее нижнюю губу, призывая ее открыться, но она этого не делает. Она продолжает целовать меня в ответ, нежно и легко. Я не из таких, и мне нужно углубить этот поцелуй. Я хочу от нее всего. Я хочу все это.
Я снова провожу языком по ее нижней губе, два, три раза, пока она не хватает воздуха, и я воспринимаю это как свой шанс. Я просовываю язык ей в рот, и она вскрикивает, когда чувствует это, но не останавливается. Она встречает меня на полпути, позволяя мне попробовать ее на вкус, позволяя ее языку танцевать с моим. Она стонет мне в рот, звук такой сладкий, что я раздумываю, как мне отдать ей все, что у меня есть.