Я никогда не (ЛП)

Я ускоряю свои движения, чувствуя, как внутри меня нарастает надвигающийся оргазм, а затем она замирает, падая на кровать, когда оргазм пронзает ее.

Господи, я больше не могу этого терпеть. Я толкаю один, второй раз, а затем кончаю в презерватив, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, продлевая оргазм.

Блядь.

Я выхожу из нее и смотрю на эту хорошенькую наполненную задницу и чувствую, что снова твердею. Я не могу насытиться ею. Я вытаскиваю игрушку, скользкую от смазки, и она скулит, когда удовольствие пробегает по ней, все еще выходя из оргазма.

Она поворачивается ко мне лицом. — Черт, — говорит она, запыхавшись. — Это было так жарко.

“Я согласен”. Я выбрасываю презерватив и кладу игрушку в раковину. Я разберусь с этим позже. Прямо сейчас мне нужно лечь рядом с ней. Я никогда бы не подумал, что мне захочется обниматься после секса. Большую часть времени после моих встреч они либо уходили, либо я выходил из дома, пока они были в душе, но Рози — другое дело. Мне нужно быть рядом с ней. Все это чертово время.

Я присоединяюсь к ней на кровати, ухмыляясь ее растрепанным в сексуальном отношении волосам и покрасневшему лицу. Она такая красивая, это безумие.

— Тебе понравилось наше приключение?

Она смеется, прижимая голову к моей груди. — Если у нас еще будут подобные приключения, я могу умереть.

Я фыркаю. — Я тоже.

Все началось с того, что я помог ей стать самостоятельной личностью, помог ей понять, кем она хочет быть, но сейчас я могу думать только о том, как долго это продлится, потому что рано или поздно это должно закончиться.

И я этого не хочу.

29

Вопросы без ответа

Розали

Мои глаза открываются, приспосабливаясь к свету, исходящему из окна.

Я оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, где, черт возьми, я нахожусь.

С моей стороны доносится стон, и я поворачиваю голову, видя лежащего рядом со мной Грейсона. Улыбка появляется на моем лице, когда я думаю о дне, который у нас был вчера. Наше совместное приключение. Я пришла к нему в поисках, чтобы он потерял мою девственность, и он это сделал, так разве нам не следовало бы уже покончить с этим? Он показал мне многое. Как прожить жизнь опасно, каково это — чувствовать себя по-настоящему живой — и это все, чего я когда-либо хотела.

Но быть здесь с ним — это все, чего я сейчас хочу. Я хочу просыпаться с ним чаще. Я хочу, чтобы он удивил меня приключениями и уроками, на которых я смогу провести с ним целый день и закончить так же, как вчера. Я хочу проводить с ним больше времени.

Я тянусь за телефоном на тумбочке и ругаюсь, когда вижу время. Я опоздаю на урок. Мне еще нужно вернуться домой, принять душ, подготовиться и…

— Привет. — Я поворачиваюсь и вижу Грейсона, лежащего на животе, подпирающего лицо рукой и улыбающегося мне.

— Привет, — говорю я в ответ, сажусь и пытаюсь найти свою вчерашнюю одежду.

— Ты торопишься уйти отсюда или что-то в этом роде? — спрашивает он, садясь на кровать.

Я качаю головой, все еще ища свою одежду, которую он вчера бросил через комнату. — Нет, я просто опаздываю на занятия.

Он вздыхает. — Просто останься тут. Один раз ты можешь пропустить занятия, Рози.

Я поворачиваюсь к нему лицом. — Я уже несколько раз прогуливала занятия. Я не хочу отставать от своих заданий.

— Я сделаю это для тебя, — говорит он, его взгляд скользит по моему телу, что заставляет меня осознать тот факт, что я стою в его комнате совершенно голая.

Я фыркаю от смеха. — Я не думаю, что ты привык выполнять такие задания, как у меня.

Он пожимает плечами. — Я разберусь с этим. Давай, возвращайся в постель.

Я замечаю свою майку возле его комода, беру ее и натягиваю через голову. — У тебя нет занятий?

Он встает с кровати, а я продолжаю искать свою одежду. — Да, ну?

Я щурюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Мой взгляд сразу же падает на его промежность, где у него эрекция. Я облизываю губы. — Я не могу вести с тобой серьезный разговор, когда ты голый. Оденься.

— Или, — говорит он, приближаясь ко мне и дергая майку. — Ты можешь раздеться и остаться со мной в постели.

Я качаю головой. — Одежда.

Он стонет и отступает назад. — Хорошо, — говорит он, выбирая пару боксеров и бросая мне другие. Он одевается, пока я надеваю его боксеры, а затем скрещивает руки на груди. — Давай, говори.

— Ты умный, — начинаю я. — Очевидно, что ты хорошо учишься в школе, Грейсон. Почему ты не идешь на занятия?

Его челюсть сжимается. — Потому что я не хочу.

— Это не тот ответ, который я искала.

Он пожимает плечами. — Это ответ, который я тебе дам.

Я щурюсь на него. — Почему ты тогда здесь? Я спрашиваю. — Твоя мать — Эмили Ливингстон, чёрт возьми. Если твои родители богаты, зачем тебе деньги?

Я вижу, как его челюсти снова сжимаются, он опускает руки, разворачивается и направляется в ванную, избегая моего вопроса.

— Грейсон, — говорю я, следуя за ним.

— Иди на урок, Рози, — говорит он мне.

Я не хочу идти на урок. Не сейчас. Не тогда, когда он собирается наконец рассказать мне что-то реальное о себе. С тех пор, как он рассказал мне о продаже заданий, я ломала голову над тем, зачем ему это нужно. Его обучение, вероятно, оплачено, и родители, вероятно, дали ему деньги, так почему?

— Я никуда не пойду, пока ты не поговоришь со мной.

Он качает головой, издавая горький смешок. — Зачем ты это делаешь? Я тебе ничего не должен. Мы не вместе.

Я вздрагиваю, отступая от него. Я знаю это. Он не переставал это говорить. Но это не мешает мне хотеть познакомиться с ним, узнать о нем все.

— Просто скажи мне, — шепчу я. — Я уйду сразу после этого. Я обещаю. Просто скажи мне.

Я знала, что когда-нибудь это должно закончиться, и похоже, что Грейсон уже здесь. Я не хочу быть для него обузой, я просто хочу его узнать.

Он вздыхает, опуская голову вперед. — Потому что я хочу выбраться отсюда, — наконец говорит он. Я хмурю брови, ожидая, что он продолжит. — Мое обучение оплачено, но денег у меня нет. У тебя есть трастовый фонд, верно? — Я киваю. — У меня есть условия. Я получу к нему доступ только после окончания учебы.

Думаю, в этом есть смысл. Большинство родителей не хотели бы, чтобы их ребенок заполучил деньги и потратил их еще до того, как ему исполнится двадцать один год, потому что они понятия не имеют, что с ними делать.

— Я понимаю, откуда это, — говорю я ему. — Если ты не знаешь, как работают деньги…

Он фыркает. — К десяти годам я платил налоги своего дяди. Я всегда понимал ценность денег, понимал, что у людей нет того, что было у нас в детстве. Проблема была не в этом.

— Тогда в чем была проблема?

— Наркотики.

Я хмурюсь. — Наркотики?

Он кивает, опуская голову. — Мои родители думают, что я наркоман, поэтому они не хотят, чтобы у меня был доступ к деньгам, потому что думают, что я колюсь. — Он поднимает голову и смотрит на меня. — Причина, по которой я продаю задания, заключается в том, что если я когда-нибудь захочу покинуть эту дерьмовую дыру до окончания учебы, мне понадобятся деньги.