— Мне не нужно ничего делать с такими, как он. Он мне не сын. — Я закатываю глаза. Его слова забивают гвоздь в гроб. Он не думает обо мне как о сыне. Он не хочет иметь со мной ничего общего. Мне просто хотелось бы знать, почему.
— Достаточно плохо, что ты раздвинула ноги моему брату и родила этого сукиного сына, мне не нужно стоять в стороне и слышать, как он тоже не уважает меня.
Я замираю на пороге. Что?
— Говори тише.
— Почему? — говорит мой отец, немного невнятно произнося слова. — Ты не хочешь, чтобы он услышал, какая ты шлюха?
— Фрэнк, — говорит мама более резко.
Он горько смеется. — Мне не нужна жена, — говорит он. — Уже давно нет. У меня есть другие женщины, готовые выполнить твою работу.
Желчь подступает к горлу, вспоминая времена, когда я заходил к нему с его помощницами. Я был раздавлен, зная, что он изменил моей маме, и теперь я знаю, что моя мама ему тоже изменяла.
Вот почему я не могу представить себе мир, где существует любовь. Как, черт возьми, два человека поженились, посвятили друг другу свою жизнь, пошли за их спиной и предали друг друга? Чертовски глупо думать, что это будет приравниваться к чему-то столь же вымышленному, как любовь.
— У этого сукиного сына свое лицо. Он — живое свидетельство твоего предательства меня, этой семьи, моего наследия, — говорит он. — Как я могу это забыть?
Я почти фыркаю. Его наследие. Тот, который он построил на деньги моей матери. Компания моего отца — не что иное, как способ успокоить себя тем, что он кормилец, хотя мы все знаем, что это она. Моя мать была известным дизайнером, пока я жив, и я ею только и горжусь.
Но этого нельзя сказать о моем отце. Мне всегда казалось, что он завидует ее успеху, что он чувствует себя обессиленным ее богатством. Но, возможно, дело было не только в этом. Может быть, дело в том, что у нее был роман.
— Ты обещал мне, что отпустишь это. Я не могу продолжать делать это с тобой, — отвечает мама.
— Я не могу этого забыть. Он напоминание о твоем предательстве. Этот мудак - не что иное, как разочарование. Я хотел вырастить его как своего, но потом он пошел и убил моего брата.
Моя челюсть сжимается, а ладони чешутся пойти туда и нанести ему гребаный удар по лицу.
Мне не нужно быть здесь. Я спотыкаюсь спиной о статую позади меня, в результате чего в столовой воцаряется тишина.
— Грейсон? — Моя мать зовет меня.
Я вхожу в столовую и вижу красную мать и… отца? Дядю? Фрэнка, с выражением отвращения, которое я получал всю свою жизнь, по крайней мере, теперь я знаю почему.
— Что, черт возьми, ты делал? – спрашивает Фрэнк. — Ты подслушивал?
— О том, что дядя Гэри на самом деле был моим отцом? Да, я это слышал.
— Настало время, чтобы ты узнал, — сплевывает он в ответ, делая глоток виски.
Я фыркаю от смеха. — Теперь я знаю, почему я тебе никогда не нравился.
Он бросает на меня взгляд, на его лице написано отвращение. — У тебя его лицо, — говорит он. — Я удивлен, что ты этого не понял. Никогда не считал тебя тупым придурком.
Фрэнк и мой дядя не имели большого сходства. Фрэнк был богат, а мой дядя — нет. У Фрэнка залысины, а у моего дяди были густые волосы. Возможно, они не были похожи, но все равно были братьями. У них была общая ДНК. Я игнорирую его заявление. Я не тупой. Я знаю это. Он это знает. Я даже не удосужился ответить ему, поворачиваясь к матери. — Он знал? — Я спрашиваю ее.
— Грейсон, — начинает моя мать.
Я качаю головой. Я не хочу слышать никаких оправданий. — Он знал? — Я спрашиваю ее еще раз.
Она выдыхает, на ее лице появляется сочувственное выражение. Она качает головой. — Нет, он не знал.
Я киваю. — Так что это было просто совпадение, что я провел с ним так много времени. Что он хотел научить меня машинам и пообщаться со мной?
Она кивает. — Он так тебя любил, — говорит она с легкой улыбкой. — Может быть, он подозревал. Но мы с твоим отцом согласились оставить это между нами.
— Ты знал? — спрашиваю Фрэнка. Думаю, излишне называть его моим отцом. Он никогда не чувствовал себя отцом, и теперь я знаю, что он мне даже не отец биологически.
— Я наткнулся на них, — говорит он, избегая моего взгляда и делая глоток напитка.
— Он мой отец? — Я спрашиваю маму. Это кажется сюрреалистичным. Мой отец.
Она кивает.
— Он был, а потом ты его убил. — Фрэнк возражает.
Я чувствую, как мои кулаки сжимаются по бокам. — Я не убивал его.
Он прищуривает на меня глаза. — Как еще ты это называешь, когда стоял там, наблюдая за ним, пока он умирает?
Я не убивал его. Это была не моя вина. Я не знал, что делать. Я запаниковал. — Мне было тринадцать, — говорю я сквозь стиснутые зубы. Я был всего лишь ребенком. Я был чертовым ребенком.
— Это не оправдывает твоих действий.
— Я пришел к тебе, — кричу я через всю комнату. — Я просил твоей помощи. — Я провожу рукой по волосам, чувствуя, как все мое тело горит от гнева. — Если бы ты не был слишком занят, трахая свою помощницу, ты бы мог мне помочь!
Он встает из-за стола и с силой хлопает по столу. Моя мать подпрыгивает на своем месте. — Ты убил его. Это твоя вина. Не забывай об этом, — кричит он в ответ.
— Фрэнк. Не разговаривай с ним так, — говорит мама со своего места.
— В любом случае этот неудачник был наркоманом. Никто не скучает по нему.
Мое лицо горит, и я слепну от ярости. Я подхожу к нему и хватаю его за воротник. — Он был твоим братом, — киплю я.
— Он был придурком, — выплевывает он. — Прямо как ты.
Я качаю головой, ненавижу эти слова, которые исходят из его уст. Конечно, у него были проблемы с наркотиками. Но он был лучшим человеком, которого я когда-либо знал. Он был моим отцом, а я даже не знал об этом. И я потерял его.
Я чувствую, как кто-то тянет меня за руку и поворачивая голову, вижу мою мать. Ее глаза наполняются слезами, когда я снова и снова вижу с её рта — Грейсон, — обращенный ко мне. Хотя я ее не слышу. В моих ушах звенит ненависть к мужчине передо мной.
Мой кулак касается его щеки, кровь брызжет из его рта.
Я прижимаю его к стене. — Черт с тобой, — выдыхаю я.
Я отпустил его и повернулся, направляясь из этого чертового дома, оставив эту жизнь позади.
Моя мать может продолжать жить своей чертовой семейной жизнью с этим психопатом и оставить меня в покое.
Мой отец мертв.
И у меня больше нет причин сюда возвращаться.
31
Бессонные ночи
Грейсон
Я не могу спать.
Я не могу отключить свой мозг на пять чертовых минут.
Мой дядя, или тот, кого я считал своим дядей, на самом деле был моим отцом. И он мертв.
Желание сбежать никогда не было таким сильным. Я даже не знаю, есть ли у меня еще доступ к трасту или нет. Я понятия не имею, что собираюсь делать. У меня практически нет семьи, не к кому обратиться и нет денег.
Дерьмо, которое я продаю в кампусе, не так уж и много, особенно когда некоторые люди не платят свои долги. Того, что я накопил, недостаточно, чтобы переехать как можно дальше отсюда и открыть собственный гараж.
И я больше не могу даже рассчитывать на то, что трастовый фонд вытащит меня отсюда. У меня отобрали золотой билет на свободу. Итак, что мне теперь делать? Продолжу ли я ходить в школу, надеясь на возможность, когда Мэтти позволит мне работать на него, как только я закончу учебу? Или я уйду с деньгами, которые у меня есть, и сделаю… что я буду делать?