Я сажаю ее на кровать, осыпая поцелуями ее шею. Я начинаю поднимать ее майку, а она зевает. Блядь, я такой мудак. Она устала. Ей нужно поспать, а я сошел с ума, желая все забыть и быть с ней.
Я останавливаюсь и кладу ее обратно на кровать, положив ее голову на подушку. Я опускаю голову и прижимаюсь губами к ее лбу. — Ты устала. Мне не следовало приходить сюда.
— Тебе не обязательно уходить, — говорит она, снова зевая.
Я закрыл глаза. Я не хочу уходить. Всегда. — Ложись, Рози.
Она кладет голову на подушку, а я сбрасываю одежду и ложусь рядом с ней в постель. Я убираю ее волосы с ее лица, и она поворачивается ко мне лицом. — Ты собираешься уйти? — спрашивает она немного грустно.
Я не могу покинуть эту кровать ни за какие деньги мира. Мне больше негде быть. — Нет, Рози. Я никуда не пойду, — говорю я, притягивая ее к себе, и мои плечи расслабляются в тот момент, когда она обнимает меня и прижимает голову к моей груди.
— Я поехал навестить родителей, — шепчу я.
Она поднимает голову и немного отстраняется. — Ты поехал? В Нью-Йорк?
Я киваю, убираю ее волосы с ее лица и растираю пряди между пальцами. — Я убил своего дядю.
— Что? — говорит она, ее глаза расширяются.
— По крайней мере, я так думал. Я думал, что убил его. Все это время я винил себя.
Она крепче держит меня. — Что случилось?
Я вздыхаю, глядя в потолок. — Раньше я тусовался со своим дядей. Много. Он был веселым и совсем не похож на моих родителей. Он не был богат, и у него определенно не было горничных или чего-то в этом роде. Он жил один в квартире над гаражом, где работал над автомобилями. — Я смотрю на нее сверху вниз. — Думаю, именно тогда и началась одержимость, — говорю я, улыбаясь ей сверху вниз.
Она сжимает мою руку, призывая продолжать. Я откидываю голову назад. — Он научил меня водить и чинить машины. Он научил меня всему, что я знаю. Но он страдал от зависимости. — Я сглатываю комок в горле. — Он курил травку, пил, употреблял кокаин и даже героин. Он был наркоманом, а я был еще ребенком. Я не знал, что делать.
Мне было всего восемь, когда я заметил, что он не в себе. Когда он проснулся в четыре часа дня, его глаза были красными. — Я ненавидел то, что с ним делали наркотики. Он никогда не причинял мне вреда, никогда не давал мне наркотиков. Он бы убил меня, если бы узнал, что я курю, но он был в беспорядке, Рози. — Мой голос надламывается, и я прочищаю горло. — Он выглядел как дерьмо. Почти не спал, почти не ел, был разорен и имел огромные долги из-за наркотиков.
Я смахиваю влагу с глаз и сглатываю. — Однажды он сказал мне принести инструмент, необходимый для машины, над которой он работал, и я пошел наверх. Я оставил его. Черт, лучше бы я этого не делал. Но я сделал. Когда я вернулся… Он всю жизнь употреблял наркотики. Я не знал. Черт, я не знал.
В то же утро я пытался попросить Фрэнка о помощи. Я вошел в его кабинет, желая, чтобы он помог своему брату, но вместо этого зашел к нему и его помощнице. Он крикнул мне, чтобы я постучался, прежде чем войти, и я ушел. Он мне не помог, и в конце концов я не смог помочь отцу.
Мой голос дрожит, и если бы Рози не сжала мою руку, я бы подумал, что снова там. Сразу после того, как это произошло, у меня было несколько эпизодов, когда я снова видел себя там, становясь свидетелем этого, как будто это было в первый раз.
— Мне не потребовалось много времени, поэтому он, должно быть, едва пронюхал трубку, потому что, когда я вернулся, его уже не было. Внизу, на твердом бетонном полу. У него изо рта шла пена, он корчился на полу, а я ничего не делал. Я наблюдал. Я застыл на месте, наблюдая, как он умирает. Я запаниковал. Только после того, как он остановился, я схватил телефон и позвонил в полицию, но было уже поздно. Он был мертв.
Она кладет голову мне на шею, оставляя там нежный поцелуй. — Это не твоя вина, — шепчет она мне на грудь.
Эти слова заставляют меня чувствовать, будто из моей груди вынули тонну кирпичей. Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-то говорил такое. Даже моя мать.
— Он был моим отцом, — шепчу я. — В конце концов моя мать призналась, что изменяла моему отцу или, я думаю, моему дяде. Блядь . — Я выдыхаю. — Это так сбивает с толку.
Она крепче держит меня. — Я винил себя годами, — говорю я ей. — Я жил с бременем того, что не помог ему. Когда он нуждался во мне, я не помог ему. — Я опускаю голову, глядя на нее сверху вниз. — Я видел, как умер мой “отец”.
Ее глаза закрываются, и она обнимает меня, удерживая меня. Черт, это приятно. Быть здесь с ней. Я никогда не хочу уходить. — Это была не твоя вина. Ты молодец, Грейсон. Ты хороший человек.
Каждый день, который я провожу с ней, я начинаю верить в это немного больше. Кто-то такой хороший, как Розали, не захотел бы быть рядом со мной, если бы я был таким ужасным, верно?
— Это то, что это? — спрашивает она, проводя мягкими кончиками пальцев по чернилам на моей руке. Ее глаза поднимаются и смотрят на меня, продолжая ласкать мою кожу.
Я сглатываю и коротко киваю ей. Она снова смотрит вниз и наклоняется, чтобы поцеловать дату его рождения, вытатуированную на моей коже. — Он бы так гордился тобой, — шепчет она мне в кожу. — Спасибо что сказал мне.
Что-то густое застревает у меня в горле. — Я… — я делаю вдох, проглатываю все, что собирался сказать, и вместо этого говорю что-нибудь умное. — Ты думаешь о переезде в Париж? — Я не поднимал эту тему с тех пор, как она рассказала мне об этом. Но я не могу перестать думать об этом. Она может уйти. Я больше никогда ее не увижу.
Она выдыхает, закрывая глаза. — Я не знаю. Твоя мама замечательный человек. Это была бы мечта. Но я ненавижу тот факт, что она заставляет меня выбирать между двумя мечтами.
Я киваю. — Да, я тоже сейчас не самый большой ее поклонник. — Мне следовало поговорить с ней о Рози, но она не знает, что мы знаем друг друга или что мы… связаны.
Рози снова зевает, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми. — Мне жаль, что я разбудил тебя, ангел. Спи. — Я целую ее в лоб, прижимая ее голову к себе.
— Мне очень жаль, — бормочет она.
— За что?
Она поднимает голову, и ее голубые глаза сияют, когда она смотрит на меня сквозь полуприкрытые веки. — Ты пришел в поисках секса, а я не могу тебе этого дать. Ты хотел отвлечься и развлечься, а вместо этого я полусонная.
Я вздыхаю, закрывая глаза, когда чувствую ее дыхание на своей коже. — Все в порядке, Рози. Поспи немного, — говорю я, расслабляясь в ней, пока она держит меня.
Самое хреновое, что я даже не думал о сексе. Я думал о том, что мы здесь делаем. Я хотел, чтобы ее руки обняли меня и крепче держали меня, пока мы не заснем.
Она чувствуется прижавшейся ко мне, ее голова прижимается к моей груди. У меня такое чувство, будто она создана для меня.
И я чертовски боюсь того, что это значит.
32
Слово на букву Л
Розали
Меня встречают три сердитых лица. Ну, не то чтобы сердитых, скорее разочарованных. — Нет. — Все говорят одновременно.
Мои плечи опускаются. — Почему нет?
— Потому что ты будешь работать на кого-то другого.