Я никогда не (ЛП)

Он полностью испортил для меня всех остальных парней. Как, черт возьми, я могу найти кого-то, кто будет соответствовать ему и будет смотреть на меня так же, как он? Как мне найти человека, который будет шептать мне на ухо сладкие слова и называть меня ангелом? Как я могу поверить, что любовь реальна, если Грейсон сделал все это и не любит меня?

— Привет, — говорит Лейла, входя в мою спальню.

Я стону и сворачиваюсь под одеялом, желая, чтобы она поняла, что мне не нужно вмешательство, или воодушевляющая речь, или что-то еще, для чего она здесь. Я просто хочу погрязнуть в своих страданиях от того, что я глупая, наивная и неопытная девушка, которая влюбилась в Грейсона, хотя он предупреждал меня не делать этого.

— Как ты себя чувствуешь? — она спрашивает.

Я зарываю голову в матрас и снова стону.

Я чувствую, как кровать погружается, когда она сидит на краю. — Послушай, Рози. Я здесь для тебя. Что бы тебе ни понадобилось, я здесь.

Я не отвечаю. Я зажмуриваюсь, чувствуя, как мои губы дрожат, а из меня текут слезы. Я не хочу никого здесь. Все, что мне нужно, это Грейсон. Но я не могу этого позволить.

Она вздыхает и встает. — Да брось. Ты всю неделю лежала в постели. Я думаю, пришло время встать и двигаться дальше.

Я закатываю глаза и стягиваю простыни, глядя на нее снизу вверх. — Я не хочу двигаться дальше.

Она слегка хмурится и качает головой. — Рози, ты не можешь оставаться в депрессии вечно.

— Я не в депрессии, — говорю я ей. — Мне просто грустно. Мне разрешено грустить.

Она кивает, а затем придвигается ближе ко мне. — Что случилось с Грейсоном? — она спрашивает.

В тот день, когда Грейсон разбил мне сердце, я поднялась наверх, зарылась в простыни, все еще чувствуя запах его геля для тела, и плакала, пока не заснула. А когда девочки пришли, они нашли меня в постели плачущей и спросили, что случилось. Я им ничего не сказала. Я просто сказала всем уйти и дать мне выплакаться.

Я не знаю, как долго я буду так себя чувствовать. Лейла, возможно, права. Возможно, пришло время двигаться дальше. С тех пор, как я начала это с Грейсоном, я знала, чем это закончится. Я просто никогда не ожидала, что влюблюсь в него и заставлю его сказать мне, что вообще ничего ко мне не чувствует.

Я глупая? Потому что я видела, как он смотрел на меня, как он улыбался мне и заботился обо мне, и я должна верить, что это ничего не значит?

— Может быть, мне стоит переосмыслить Париж.

Она прищуривает на меня глаза. — Ты хочешь получить предложение о работе или пытаешься сбежать?

Я вздыхаю, запрокидывая голову назад. — Я сказала ему, что люблю его, — шепчу я. Конечно, я хочу сбежать. Как я могу остаться здесь и видеться с ним в кампусе?

— Ты сказал ему? — она спрашивает. Я киваю, зажмуриваясь. — И что он сказал?

— Что он не чувствует того же. Что он вообще ничего ко мне не чувствует, — говорю я ломающимся голосом.

— Это чушь, — говорит она. — Не может быть, чтобы он ничего к тебе не чувствовал, Рози. Он позвонил мне, чертовски злой, и сказал, что ты могла умереть. Он сказал: «О чем ты думала, давая ей наркотики? Это было так глупо с твоей стороны. Если бы ты действительно была ее подругой, ты бы этого не сделала.»

— Он сказал это?

Она кивает, ее лицо опускается, и на ее лице появляется хмурый взгляд. — Мне очень жаль, Рози. Я никогда бы не подумала, что такое произойдет. — Она сглатывает. — У меня нет большого опыта работы с травкой. Я просто подумала, что со съедобным тебе будет проще. Мне следовало написать записку или что-то в этом роде.

Я качаю головой. Я не хочу, чтобы она винила себя. — Это не твоя вина. Ты написала мне.

— Да, и этого было недостаточно. Я должна была знать, что твой телефон сломается или…

— Ты не могла этого знать, — говорю я. — Я не виню тебя, и ты не должна винить себя.

— Да, — говорит она, и ее глаза наворачиваются. — Честно говоря, я не могу достаточно извиниться.

Я вылезаю из-под одеяла и сжимаю ее руку. — Я люблю тебя, Лейла. Ты не сделала ничего плохого. Ты помогла мне с тем, о чем я просила. Это не твоя вина, плюс со мной все в порядке.

— Да, — говорит она, улыбаясь, глядя на меня. — Да, с тобой все в порядке.

Я улыбаюсь. — Я не могу поверить, что он кричал на тебя. — Кажется, я впервые за неделю улыбаюсь, и это из-за Грейсона. Мысль о том, как он кричит на мою лучшую подругу по поводу моей безопасности, заставляет меня смеяться, но затем я думаю обо всем, что произошло, и это чувство пустоты возвращается.

— Да, — говорит она, посмеиваясь. — И кстати, как он взял мой номер? Ты знаешь, я ненавижу давать людям свой номер телефона, — спрашивает она, поднимая брови.

Я закусываю губу. — Извини, он, должно быть, получил это с моего телефона, — говорю я, пожимая плечами.

— Все в порядке, — говорит она со вздохом.

— Кстати, почему ты ненавидишь людей, у которых есть твой номер?

Она пожимает плечами. — Я просто не хочу, чтобы кто-то это понял. Люди становятся слишком навязчивыми. Я занимаюсь сексом только на одну ночь, — говорит она.

Я хмурю брови. — Разве это не становится одиноким? — Я спрашиваю ее. Я не могла себе представить, чтобы каждую ночь спать с новым парнем. Для меня это звучит ужасно. Я так рада, что чувствовала себя комфортно с Грейсоном до того, как он наконец лишил меня девственности. Возможность доверить ему свое тело полностью изменила правила игры.

— Мне это подходит, — говорит она, пожимая плечами.

Я вздыхаю. — Один раз я попыталась познакомиться с парнем и влюбилась.

— Однако дело было не только в сексе. Похоже, вы тусовались и разговаривали. Конечно, ты привязывалась.

Она права. Дело было не только в сексе. Я доверяла ему и любила его, а затем отдала ему свое тело. Я должна была знать, что это произойдет. — Тогда почему он этого не сделал? — Я спрашиваю. Если ему тоже нравилось быть рядом со мной, почему он не привязался?

Она выглядит побежденной, ее плечи опускаются. — Я не знаю, — говорит она. — Но я не верю, что он ничего к тебе не чувствует.

Я вздыхаю и отвожу взгляд от нее. — Поверьте мне, он этого не делает.

Наконец она встает с кровати и раздвигает шторы. — Хорошо, вставай.

Я закрываю глаза и снова натягиваю простыню на голову. — Что ты делаешь? — спрашиваю я ее, мои глаза изо всех сил пытаются приспособиться к свету, которого я не видела семь дней.

— Вмешательство, — говорит она. — Ты уже достаточно повалялась. Теперь пришло время для второго шага.

— Какого? — спрашиваю я ее, высунув голову из-под простыни и щурясь от света, льющегося в темную комнату.

— Пора выйти в люди, — говорит она, стоя, положив руки на бедра.

Я качаю головой. Нет еще нет. — Разве между этим нет каких-то шагов?

— Ну, ты пропустила отрицание, гнев и торг и сразу впала в депрессию, а это значит, что следующий шаг — принятие.

Я снова качаю головой. — Я к этому не готова.

— И ты никогда не будешь, если останешься в постели весь день, — говорит она.

Я натягиваю одеяло на голову и прижимаюсь к матрасу. — Но здесь так уютно, — говорю я.

— Могу поспорить, — говорит Лейла, срывая одеяло с кровати, оставляя меня на одной простыне. — Но как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь сегодня вечером? — она говорит. Я стону, переворачиваюсь и зарываю голову в подушку. — Да брось. Девочки собираются в баре сегодня вечером. Ты можешь одеться, выглядеть сексуально и попытаться двигаться дальше.