— После случившегося, ты стала мрачнее, — улыбнулся Юджин своей детской, инфантильной улыбкой, вызывая во мне тёплые чувства.
— Благодарю за комплимент, — промямлила я себе под нос, и он покачал головой.
— Я распереживался, что ты совсем замкнешься и перестанешь со мной дружить, — продолжил он, отчего я свела брови на переносице.
— Не знаю, что должно произойти, чтобы мы перестали дружить. Только предательство, — подытожила я.
— Я понял тебя, Уэнсдей, но он не хотел предавать тебя, у него не было выбора, — сказал Юджин, и на моём лице вспыхнуло возмущение. Он забрался под шкуру буквально всем и каждому. Вновь обдурил. Обвëл вокруг пальца. Прожевал и выплюнул. Эгоистичный кусок дерьма!
— Выбор есть всегда, — отчеканила я агрессивным тоном, и так Юджин понял, что ему лучше промолчать. На этом я успокоилась.
В восемь вечера мы с ребятами должны были идти в кино, а Юджин хотел побыть со своим ульем, поэтому я не напрягала его своими просьбами присоединиться к нам.
Вернувшись в комнату, меня ждала полураздетая Энид, чем заставила меня напрячься и удивиться происходящему.
— Мы вроде как в кино собирались, ты чего такая… Голая? — спросила я, глядя на её топ и шорты, ведь даже в помещении было холодно.
— Мы решили дать вам возможность сходить вдвоем, правда, здорово? — улыбнулась она, похлопав в ладоши, и я готова была её придушить.
— Я тебя …. — только успела я произнести, как в дверь постучались. Ксавье стоял с видом гордого павлина и улыбался, протягивая мне букет чёрных калл. Приняв его, я одарила Энид убийственным взглядом и сказала ему, что мне нужно переодеться. Он вышел и оставил нас наедине.
— Ты меня любишь? — улыбнулась Энид во все тридцать два, закутываясь под одеяло.
— До смерти, — пробубнила я, достав из шкафа обычное, строгое платье.
— Ты что пойдешь в этом? — спросила она, глядя на него, скорчив нескрываемую гримасу отвращения.
— Это моё любимое, — ответила я, взглянув на белоснежный воротник. Энид промолчала, но, похоже, что ей такие мои наряды не особо нравились. Я надела сверху черный тренч и подошла к тумбочке, взглянув на коробку.
— Где вещь? — удивилась я, ведь он почти всегда торчал у неё на кровати.
— Не знаю, думала у тебя в рюкзаке, — сказала Энид, пожимая плечами.
Я, наконец, открыла её. И увидела какую-то шкатулку в виде оторванной человеческой головы. Если в височную впадину воткнуть ключ, то шкатулка открывалась так, словно это была трепанация черепа. И я была права, выглядело действительно мило. Я поставила её на тумбу, лицом к Энид, и она тут же сморщила лицо, передёрнувшись.
— Бе, — издала она блеющий звук.
— Вот и сиди с ней наедине, раз подставила меня, — грубо сказала я, собравшись, и вышла оттуда.
Я знала, что идти с Ксавье плохая идея. Но всё время надеялась переключить своё внимание на кого-то другого.
Уже в кинотеатре на каком-то неинтересном хорроре, я поняла, что он неоднозначно роняет на меня свой взгляд.
Я уставилась на него в ответ.
— Что? — спросила я вдогонку, и он наклонился к моему уху.
— Можно спросить? — задал он вопрос.
— Ладно, — согласилась я, пододвигаясь ближе. У меня всё время было ощущение, что на меня кто-то смотрит. Такое ноющее, сверлящее чувство, что я нахожусь под контролем.
— Могу я поцеловать тебя? — прозвучала фраза как выстрел, и это выбило меня из колеи настолько, что я чуть не упала со стула. Он потянулся ко мне, и мои глаза бегали в разные стороны. Погодите, мы так не договаривались. То, что я соврала Энид, ещё не значит, что я на самом деле готова…
— Как вам фильм? — прозвучал сверху тот самый голос, и я чуть не подавилась слюнями. Весь внутренний мир был вывернут наизнанку. Я буквально кипела от зарождающейся паники. Ксавье тут же остановился и повернул голову наверх.
— Не твоё дело, Галпин, исчезни, — процедил он сквозь зубы, и Тайлер наклонившись ниже, начал шептать своим отвратительно сладким, приторным голосом, от которого мои ноги податливо разъезжались в разные стороны. Это был просто позор.
— Ну, мы же теперь одноклассники. Могу я поинтересоваться у своей бывшей подруги, как ей этот превосходный фильм, — издевался он, специально меня провоцируя, и я это прекрасно понимала. — Мы тоже как-то ходили в кино, да, Уэнс?
Из моих ушей пошёл пар. Я его просто презирала. Какой же самовлюбленный, самонадеянный кусок… Нет, знаешь, что? Да пошёл ты нахрен, говнюк! Мои мысли непреодолимой волной толкнули меня к губам Ксавье, и я просто впилась в них, притягивая его за ворот толстовки. Мной овладевал один только гнев, и я ощущала место соприкосновения наших губ, как большой огненный шар, который распространялся до самого солнечного сплетения. Это было не так уж отвратительно, если думать об этом как о сладкой мести, как о том, чтобы вытолкнуть Тайлера из своего пространства и, наконец, поставить на место. Желание этого всего успокоило меня, и когда я разорвала наш поцелуй, поняла, что зрителя давно нет, но Ксавье выглядел таким счастливым, словно получил кубок По как единоличный победитель. Я сразу же отвернулась к экрану, осознав, что от голоса Тайлера и от его слов у меня между ног вновь стало влажно.
— Мне нужно в дамскую комнату, — сказала я и пулей вылетела из зала. Покрасневшие щёки выдавали меня с потрохами. Закрывшись в кабинке и умыв лицо холодной водой, я всё ещё ощущала жар. Повсюду. Я просто стояла там у зеркала и внезапно вокруг погас свет. Нащупав щеколду, я вышла и вдруг услышала тяжелые шаги в стороне общей двери, ведущей из дамской комнаты.
— Есть здесь кто? Что со светом, — только и успела я спросить, как ощутила уже знакомую ладонь на моих губах и почувствовала спиной его грудную клетку. Я точно знала, что это он. Ему даже не нужно было говорить. Я застыла в его руках лишь на две секунды. Он опустил голову к моему уху и ядовито прошептал:
— Ну, как тебе? Лучше, чем со мной?
Я тут же выбилась из его хватки, пытаясь сориентироваться в темноте. Всё внутри всколыхнулось. Я слышала собственное сердце.
— Успокойся, я пошутил, — сказал его довольный голос, и я даже в темноте знала, что он улыбается. Грёбанный мудозвон. Он думает это смешно или что? Я молча нащупала дверь и выбежала оттуда, едва ли сдерживая позывы вмазать ему, но… Как всегда внутри было это чёртово «но», которое было словно каток, закатывающий меня в асфальт. Шанса на спасение не оставалось. Запыхавшаяся я вернулась к Ксавье и села рядом с ним, уставившись на экран.
— Всё в порядке? — спросил он, протягивая мне руку. Инстинктивно я понимала, что должна её взять, но я находилась в каком-то ступоре от того, что сейчас произошло. В порядке ли всё… То, что у меня пульсирует между ног это точно в порядке? Я действительно не знала ответа на его вопрос… Но явно чувствовала себя недостойно. Почему моя физиология работала только от его касаний? Почему моё тело прошибало зарядом высоковольтного тока, стоило ему закрыть мой рот своей рукой? И самым главным вопросом было — зачем он делал всё это?
Я кое-как выдавила из себя несчастный кивок головой, символизирующий согласие с его словами и положила свою ледяную руку в его ладонь, ощущая легкое тепло. Он немного сжал мои пальцы, и мне казалось, что в этом жесте отражается вся суть нашего с ним взаимодействия. Я терпеливо позволяла держать себя за руку, ощущая при этом ровным счётом ничего. В моей голове вдруг вспыхнула совершенно нездоровая мысль о том, что мне интересно, с кем он сюда приходил. Один или со своей этой Глорией…
Когда кино закончилось, я больше его не видела, это радовало меня, но лишь поверхностно. На деле я реально не понимала, какие эмоции при этом испытывала. Словно я хотела, чтобы он проявил хоть какие-то однозначные чувства. Но пока что я ощущала только то, что он со мной играл. Превосходный лжец, редкостный манипулятор и эгоист. Что еще было подо всей этой личиной? Всю обратную дорогу до Невермора я думала об этом, лишь изредка отвечая на какие-то вопросы Ксавье.