— Извини. Но меня это бесит! Я буквально ненавижу его и то, что происходит! Ты говорила, что мы спасем его, ты скажешь, что любишь меня, и между вами с ним ничего нет, но по факту получается какая-то нездоровая херня. Он сидит в соседней комнате, и возможно слышит нас, от этого у меня едет крыша, Уэнс! — сказал я, злясь настолько, что думал, все капилляры в моих глазах полопались, я ощущал, как они наливаются кровью.
— Тайлер. Успокойся. Ты перегибаешь, — сказала она, встав напротив меня.
— Я перегибаю? А если бы я предложил, чтобы с нами пожила Глория. Мне вот просто интересно, как бы ты отреагировала??? — разгневанно спросил я, уставившись на неё. Её это горделивое выражение лица, подбородок, поднятый ввысь, надменный взгляд исподлобья выбешивали до неадекватного поведения.
— Глория не наша одноклассница, а он — да. Он спас меня. Спас школу, — заявила она, пытаясь что-то мне доказать.
— Но перед этим он сам и подверг вас опасности, как ты не понимаешь?! — вскрикнул я, прихватив её за плечи. Хорошо, что я сдерживался с ней. Холод её кожи отрезвлял. Как и её стальной взгляд.
— Ладно. Не кричи. Давай мы расставим все точки над «i», — промолвила она и потащила меня за руки на кровать. — Ты любишь меня. Я люблю тебя. Мы вместе. Совершенно честны друг с другом. Так в чём проблема?
— В том, что я ревную тебя, блин. И это нормально, ведь рядом с тобой вечно трётся этот мудак! — указал я рукой через стенку. Она перехватила мою руку, сидя на мне и завела её за свою рубашку. — Не надо пытаться заговорить мне зубы.
— Но если только так ты успокаиваешься? — сказала она, пока я трогал её по кружевной ткани её лифа, ощущая твердые края её возбужденного соска.
— Это нечестно. Я не хочу, чтобы он здесь был. Чтобы он смотрел на тебя, — проныл я расстроено, заставив её сопереживать.
— Тайлер. Ну, прекрати, — остановила она меня, расстегивая перламутровые пуговицы своей рубашки. — Я только твоя.
— Скажи ещё раз, — промолвил я, впиваясь в её шею глубоким поцелуем. Как мне нравилось слышать это, особенно, промолвленное на полувыдохе этим дрожащим, трепетным, дико сексуальным голосом.
— Я твоя, — повторила она вновь трепетным шепотом, и я, не выдержав, пригвоздил её тело лопатками к кровати.
— Я буду смотреть с ним фильм, только если это будет порнофильм с нашим с тобой участием, — придавил я её руки по бокам от черноволосой головы. Эти слова заставили её ухмыльнуться. Ноги разъехались передо мной, и она обвила ими мою поясницу, бесстыдно подаваясь своими бедрами мне навстречу.
Одна моя рука потянулась к своему ремню и, расстегнув его, резко вытащила его из петель, прикладывая у головы её тонкие запястья и обматывая его вокруг них.
— Зачем это, — спросил сосредоточенный голос, глядя наверх.
— Чтобы ты не рыпалась, — принялся я целовать её губы, затягивая её руки, и наслаждаясь тем, как она продолжала двигаться, приводя все мои внутренние механизмы в действие. Член ощущал её повышенную температуру даже под плотной тканью джинсов. Я так хотел сорвать с неë всю одежду. Её юбка нам не мешала, и выглядело это ещё развратнее. Тонкие, чёрные трусики жаждали, чтобы их сняли и провели под ними языком. Она тряслась в ожидании этого, а я нетерпеливо давал ей это, ведь не мог ждать сам. Стоило коснуться её, как она сразу выгнулась, приподнявши на стопах свою поясницу, заставляя меня действовать наглее и интенсивнее. И ведь она даже не могла закрыть свой рот, не могла оттянуть меня за волосы, а просто послушно раскрывалась передо мной, закусывая губу, чтобы сдержать стоны и громко, надломлено дышала, оставаясь без возможности расслабиться. Но я был милосерден. Почти. Посасывая её, я мог остановиться посчитать ворон, лишь бы только выбесить её настолько, чтобы из её глаз полились слезы от перенапряжения и чувства незавершенности.
— Тайлер, ну, пожалуйста, — громким шепотом простонала она, пока я отрывался на её животе или лобке. Да где угодно, только не в том самом месте.
— Ты больше не будешь говорить мне про фильмы с ним и милые разговоры. Поняла меня? — спросил я в грубой форме, и она судорожно закивала, вымаливая меня трахнуть себя. — Какая же ты неугомонная. Не терпится, чтобы мой член оказался в тебе?
Почти шепотом спросил я на ухо, расстегивая штаны и оголяя себя перед ней. Она буквально исскулилась от моих еле производимых движений по её мокрой плоти. Я ощущал своей головкой, настолько она ждёт меня. Потому что она дрожала, текла и смотрела таким взглядом, словно её разум был где-то далеко, и она готова была разреветься от напряжения. Я подался вперед, медленно прочувствовав каждую секунду нашего с ней соединения. Твою мать. Буквально каждый раз она была неподражаема. Каждый чёртов раз. Я сходил с ума, ощущая её под собой.
— Я так обожаю трахать тебя, Уэнс. Это, блядь, что-то с чем-то, — положил я ладони на её лицо, освобождая взгляд от густой четки, чтобы видеть эти застланные похотью глаза. Она была так красива. Так чертовски красива, что я не верил, что она досталась мне.
— А я обожаю. Когда ты. Трахаешь меня, — с расстановками промолвила она, сильнее зажимая меня своими бедрами. Движения становились грубее, интенсивнее, быстрее. Расслабление было в двух секундах. Так хорошо нам было. И внезапно в дверь раздался стук, и, слава богу, я успел среагировать, кончая ей на бедро, но она так громко взвизгнула, что, кажется, было понятно, чем мы тут занимались. Лица покрылись румянцем, моя ладонь уже лежала на её губах, пока она громко дышала, сжав свои ноги и уплывая от меня куда-то.
— Да? — кое-как промолвил я, зажмурившись. Мне казалось, тот, кто стучал давно ушел, но из-за двери послышался голос отца.
— Ужинать, — сказал он, удаляясь от комнаты, и мы с ней рассмеялись, пока я расстегивал на ней ремень. — Какой ужас.
— Боишься, что он будет осуждать? — потерла она запястья.
— Больно? — спросил я, глядя на небольшие следы от ремня.
— Нет. Оно того стоило, — отрезала она с дьявольским видом. — Ну, так?
— Вряд ли он будет рад, что мы с тобой связываем друг друга и наказываем за непослушание, хотя я почти уверен, что он догадывается, — ответил я, улыбаясь и провел ладонью по её телу. — Ты самая красивая девушка на свете.
— Да что ты? Откуда знаешь? — подъела она меня, надевая мою футболку и домашние штаны, что висели на спинке кровати.
— Просто знаю, — искренне произнес я, одеваясь тоже.
Мы спустились на ужин, стыдливо вглядываясь в лица других. Джеймс вообще не смотрел на нас, а мистер Митчел и отец нашли общие темы для разговора. Уэнс тут же подошла к нему и, глядя на меня, спросила:
— Может, посмотрим фильм вечером? Втроем, — предложил её голос, и Джеймс уставился на меня, ехидно улыбаясь.
— Конечно, давай, — согласился он, заставив меня дергаться.
— Ладно. Еще есть предложение насчет магии. Поговорим после ужина? — спросила она его, вклиниваясь в его пространство. Сука. Ну почему я такой ревнивый, твою мать. Я буквально сразу вышел оттуда, направляясь в ванную. И просто включил воду, глядя в зеркало на покрасневшее от злости лицо и тяжело дыша. Пока она там флиртовала с ним.
Умыв лицо ледяной водой, я кое-как заставил себя взяться за ум, и подсесть к ней за стол в наглую положив ладонь на её колено и трогая её до выпученных глаз прямо во время приёма пищи.
— Надеюсь, вы скоро помиритесь и поедете к себе… Откуда Вы там, мистер Митчел? — спросил я, глядя на него.
— Из Арканзаса, — посмотрел он на сына, и отец закашлялся, пытаясь взглядом показать, что я не прав.
— У Вас есть возможность переехать оттуда? — спросила Уэнсдей, пытаясь разжать мои пальцы на своём колене, но я не отпускал его. И пока он отвечал ей, я наклонился к её уху. — Я сейчас засосу тебя при всех, если ты не перестанешь так себя вести. Мне плевать.
Она сразу же перестала дёргаться, позволяя мне трогать себя практически у него на глазах. И я знаю, что это могло выглядеть неправильно, нагло и пошло. Но я просто не мог спустить это на тормозах.
— Мы решим, правда, сын? — спросил он, пытаясь прийти к примирению.