— О мой Вельзевул… — промолвил Гомес, схватившись за сердце. — Что здесь произошло?! Мы только решили проблемы с пожаром в арендованном доме, как Ваш сын решил устроить Ад и здесь?
— Нет… Это не он, — улыбнулся я, глядя на них с Мортишей уставшим взглядом.
— Кара миа… Вредное дитя… — сказала она себе под нос. — Тайлер, прости её. Она не ведает, что творит.
— Я знаю. И я не сержусь на нее. А вот, кстати, и она, — достал я телефон из кармана. — Если хотите помочь, там на диване кетчуп…
Мортиша округлила глаза от услышанного. Дочь всегда казалась ей изобретательной и оригинальной, но это было слишком. Даже я понимал это.
Я попереписывался с виновницей, и продолжил убираться. До трех утра мы создавали чистоту и праздничную атмосферу. Мортиша должна была оформить всё к приезду Уэнсдей. Я спал без задних ног до одиннадцати утра, отец уехал к себе. Уэнсдей должны были выписать через день ранним утром, и мне нужно было сделать ей подарок. Посколько моя вредная девчонка не терпела всякой банальной чуши, я решил, что сделаю именно так, как делают все. Шары, гирлянды, плюшевый медведь, от которого у нее будет дергаться глаз и которому она наверняка их вырежет, как только достигнет точки кипения. Я даже купил ей чертов айфон новой модели, хотя он был ей нахрен не нужен, но раз я выбешивал её до нервного срыва, значит, хотя бы должен был заслужить это в полной мере. К нам приехала и Энид, и скакала вокруг подарков, как сумасшедшая, прихватив с собой Аякса. Он почти сочувствующе смотрел на меня, при этом ни разу не моргнув.
— Чувак… Вся жизнь по… В общем сочувствую, — сказал он, пожав мне руку.
— Я счастлив, приятель. Я так не считаю, — ответил я, пока помогал Энид раскладывать подарки по всему дому, якобы чтобы Уэнсдей искала их по смешным стикерам-подсказкам, которые она приготовила.
— Нашей бузине повезло… У нее так много друзей. Невермор принес свои плоды, — улыбнулся Гомес, пока я слышал его краем уха. — Этот мальчик действительно любит её.
— Любит… И она любит его. Но её нетерпение… — расстроенно выдохнула Мортиша. — Они справятся, я надеюсь.
— Конечно, моя дорогая, — взял он её за руку.
Я всегда наблюдал за ними. Мне всегда было интересно как должна выглядеть любящая полноценная семья, ведь у меня такой не было, но зато я сам хотел построить такую. И я был счастлив видеть этот пример перед своими глазами. Моя Уэнсдей… Моя Уэнсдей была другой. Сдержанной, где-то жестокой… Иногда слишком категоричной. Но когда она оставалась со мной наедине. Тогда, когда нас никто не видел. Когда я мог растопить этот лед внутри неё, она менялась на глазах. Именно это мне и нужно было научиться делать… Успокаивать её. Но для этого требовались годы тренировок. Когда мы с её родителями всё приготовили, Мортиша также заказала торт. Я должен был забрать огромный букет черно-белых пионов прямо перед выпиской. Нам оставалось только дождаться утра, но всё это было так волнительно. Я пол ночи не мог уснуть, думая о них. Мы с ней переписывались. Она была излишне дерганной и недовольной. И, может, немного испуганной? Но я не мог понять причину её поведения.
— Всё нормально? Дом ждет тебя. Чистый, налаженный. Мы очень старались.
— Надеюсь, родители не сильно тебя утомили.
— Нет, они помогли. И вообще мы очень сблизились за эти дни. Они так ждут внука. Очень хотят посмотреть на него. А я жду вас. Пожалеть тебя.
— Иногда мне кажется, что такой как я противопоказано иметь детей.
— Не говори глупостей. Я знаю, что это тяжело, но буду рядом. Я нашел кое-что в Интернете. Буду работать из дома.
— Когда ты успел?!
— В перерывах между уборкой этого кошмара. А еще… Я очень хочу тебя порадовать. Погладить тебя.
— Галпин, проникновения запрещены как минимум на месяц, чтобы ты знал.
— Господи, Уэнсдей. Я вообще не об этом. Я хочу понежить тебя. Успокоить. Кроме того… Есть много разных других приятных вещей.
— Ну да… Тебе виднее.
— Прекрати. Я точно тебя отшлепаю. Ты такая вредная.
— Я смотрю на него сейчас. Он спит… Такой маленький.
— Сфотографируй.
— Нет. Фото отнимают душу у младенцев. Увидишь его завтра.
— Уэнсдей… Господи, что за чушь?! Ладно, можешь не фотографировать, но ты совершенно отбилась от рук. Кстати, диван удалось спасти. Заслуга Мортиши.
— Как благородно.
— Уэнс…
— М?
— Я очень люблю тебя. И нашего сына. Пожалуйста, не забывай это.
— И я тебя люблю. Правда люблю. Только поэтому я и пошла на всё это.
— Так мне стало спокойнее… Мы заберем тебя завтра в 9. И с нами будет Энид, Аякс, Юджин и… Ксавье.
— Ксавье? Это еще зачем?
— Не знаю. Энид так сказала. Он хотел поздравить. Подарить подарок. Кто я такой, чтобы выгонять его? Я конечно могу набить ему морду…
— Галпин. Прекрати.
— Так вот… Завтра мы все приедем…
— Хорошо, я буду готова к 9.
Ранним утром мы доделали последние штрихи и готовились выезжать. Я был на взводе. Очень нервничал и волновался. Мортиша всё время успокаивала меня, а Энид подливала масла в огонь ещё сильнее. У неё была привычка создавать ещё больший кипиш вокруг. И она всё время спрашивала не забыли ли мы чего. У меня уже дергался глаз от всего этого.
— Так. Всё. По машинам. Лично я поехал. Поэтому вам лучше сесть со мной. Аддамсы поедут с моим отцом, — похлопал я громко в ладоши, зазывая ребят.
Дорога до роддома занимала двадцать минут, и даже за это время мы все успели переругаться. Энид с Аяксом потому что он громко жевал жвачку, Юджин с Аяксом снова из-за ревности, а я с Ксавье, потому что он косился на меня.
Но когда мы все приехали, замерли в ожидании неё. Воцарилась тишина и никто больше не показывал характер. Просто терпеливо ждал. И я никогда не видел никого более красивого. На ней снова было черное платье. Даже на выписку из роддома она надела черное. И она была точно такой же как и до беременности. Ну, почти. Хрупкой, маленькой, но такой женственной. Она как и всегда совершенно не улыбалась, когда держала Эрика на руках, и я даже не думал об общем снимке, но Мортиша настояла. Моя девочка морщила свой маленький носик, потому что не хотела делать его. Я перенял малыша на руки. Мортиша и Гомес говорили, что он похож на меня. И вот, когда отец подошел к нему, я впервые за последнее время, увидел, что он расчувствовался.
— Правда, Тайлер. Когда ты родился… Ты был таким же. Очень похож. Вылитый ты, — сказал он, пытаясь скрыть ком в горле, но я слышал, что он не готов показать чувства, однако они есть.
— Дорогая… Мы поздравляем тебя… Такой чудный малыш, — улыбнулась Мортиша, глядя на него. — В этих глазах живет сам Сатана.
— Родная, не нервничай, — шепнул я ей на ухо, держа на руках нашего мальчика.
У нее был такой вид, будто её парализовало. Энид в восторге что-то говорила и прижимала её к себе. Юджин протянул в подарок букет и подарок. Аякс просто хлопал глазами, оглядывая нас и был в ужасе от происходящего, а страдалец Ксавье смотрел влюбленным и завистливым взглядом.
— Потрясающе выглядишь. Как и всегда, — обнял он её и взял у Гомеса фотоаппарат, чтобы сфотографировать нас всех. Энид верещала от счастья, а я крепко обнял Уэнсдей за талию, целуя в макушку.
— Ты лучше всех… Спасибо за сына, любовь моя. Приедем домой, и будешь отдыхать, — держал я её рядом, не отпуская из своих рук.
— Я не устала. Нам нужно поговорить, — сказала она напряженным голосом.
— Ладно. Надеюсь, это не новый скандал на ровном месте, — улыбнулся я, пока фотоаппарат щелкал.
— Нет… Это важно, — прозвучал её звонкий голос, и даже я немного занервничал.
Я передал ей Эрика и аккуратно посадил их всех в машину. По приезде домой, мы положили спящего малыша в комнату и включили ему проектор.
Уэнсдей была крайне удивлена всему, что видела, но не сказала ни слова, она лишь хотела поговорить со мной. Поэтому пока родители и гости накрывали на стол и смеялись мы с ней уединились в спальне, чтобы поговорить.