В этот раз провалиться в забытье без снов сразу не получилось. Вспомнился вой псов, красные глаза и рядом с моим лицом черные глазницы лаэра. Я уверена, это именно тот, который спас накануне меня от насильников, но он сделала вид, будто мы не встречались.
Он поступил мерзко и пошло, заставив участвовать в его играх. Но с другой стороны именно его действия заставили поводыря удалиться, не задавая вопросов. Неужели темный расхаживает по ночным грязным улицам и ищет себе приключений? Вчера убил насильников, а сегодня зажимал оборванку. Его движения и удовлетворение, полученное в процессе, говорили однозначно о намерениях лаэра. Но все время возникал вопрос: зачем он использовал магию? Ведь именно она скрыла сущность фейри от пса, заставив меня потерять саму себя на время. И ответа не было. Темные так не поступают.
Утро началось традиционно:
— Тиоль, скоро рассвет, — позвала мама.
— Угу, — промычала, выныривая из тяжелого сна без картинок.
Перекусить категорически отказалась, торопясь в таверну. Тосс предупредила, чтобы не опаздывала. Кроме того, надеялась на миску горячей похлебки от Эгры. Негнущимися пальцами, продрогшими в холодной комнате, застегнула непослушные пуговицы, накинула плащ и вышла за дверь.
На четвертой ступени лежал сверток, завернутый в чистую холстину серого цвета. Ничего не понимающим взглядом уставилась на находку и осторожно протянула руку.
— Тиоль, что-то случилось? — встревожилась мама за спиной, не разглядевшей ничего за мной.
Взяла в руки и быстро развернула. Краюха. Та самая, которую ночью потеряла. Она по-прежнему аппетитно пахла и была свежей, будто только-только ее отрезали от буханки.
— Мама, это хлеб. Мне в таверне дали для вас. А я-то думала, по дороге потеряла, а он оказывается здесь всю ночь пролежал. Как только мыши не нашли? — с сияющими глазами от счастья развернулась к ней, — Держите!
Мама протянула руки, с подозрением осматривая находку.
— Вчера овощи, сегодня хлеб под дверью. Тиоль, ты ничего не хочешь мне рассказать? — она смотрела пытливо прямо в глаза.
— Хочу! — шагнула к ней. — Вчера спускали псов, — она ахнула. — Мне повезло, и я смогла спрятаться, но не уверена в сегодняшнем дне. В «Сварливой кошке» меня, возможно, не тронут, кому нужна поломойка? А ночью возвращаться опасно. Хозяйка таверны предложила ночевать там же. Вы позволите? Еда на два дня у вас есть, а потом я приду и принесу свечу. Очень надеюсь, что и покушать тоже.
— Тиоль, ночевать у чужих опасно, — запротестовала мама.
— Не опасней, чем идти ночью по улице, — возразила ей.
— Поступай, как знаешь, — опустила глаза она, смирившись с моим решением.
Привычного мира, когда все было ясно и понятно, где мама обладала знаниями и опытом и могла рассудить, как поступать правильно, а что дурно, давно погиб. И она могла доверить мне самой принимать решения. Я понимала ее переживания и метания, но мне хватило сначала нападения наемников во главе с темным, а потом пса с его поводырем, чтобы определиться с выбором.
Еда у мамы и сестры есть на два дня. Если экономить, то можно и на три растянуть. Но я в любом случае постараюсь что-то принести через день.
На улице шел дождь, и гремели грозы. Привычная раскисшая грязь под ногами не пугала. Я лишь старалась не проваливаться в особо глубокие лужи, торопясь к таверне. Внимательно разглядывала прохожих, чтобы в случае опасности хотя бы отпрыгнуть. Но рассвет только занимался, небо начинало сереть, и горожанам не было никакого дела до окружающих. Невыспавшиеся, уставшие от тяжелого труда, они брели под дождем, чтобы заработать на пропитание.
— Явилась? — недобрым голосом громко окликнула Тосс, заметив мою фигурку в дверях, — Марш на кухню! Нечего здесь грязь разносить.
Прошмыгнула мимо ее массивной фигуры, подавляющей своими размерами, и сняла мокрый плащ, повесив его на крючок. Эгра вошла следом, окинула безразличным взглядом и подошла к еле тлевшей плите.
— Принесешь из кладовки капусты, — сонно бросила оборотниха, — мышей не боишься?
— Нет, — мотнула головой и подхватила указанную корзину.
День начался. Я кружилась в кухне, выбегала во внутренний дворик, иногда приносила из кладовки продукты. Когда зашли первые посетители, озябшие и продрогшие, Эгра налила миску сытной похлебки на мясном бульоне. Я жмурилась от удовольствия и торопливо ела, чувствуя внутри разливающееся тепло.
На сытый желудок работалось веселее. Согретая, накормленная. Казалось, за спиной вновь воспарили крылья. Отчего-то даже не жалела, что они опали. Теперь я могла жить как обычные люди, браться за работу, которая принесет еду и заработок.