Это были самые мокрые, самые скользкие, самые скучные, самые ветреные и холодные катания, и хотя жизнь еще не закончилась, было как-то понятно, что хуже катаний никогда уже не будет.
– Почему мы без шампанского? – каждую остановку недоумевал Ануар. Всякий раз, стоило ему покинуть компанию и устремиться к магазину, его звал жених, или дружка, или фотограф.
– Если я сейчас не выпью, – сказал Юн похоронным тоном, – я заработаю воспаление легких и умру.
Должен же он хоть что-то зарабатывать.
– Ничего, вон невеста в тонкой синтетике и вполне бодренькая, – сказала Юну Бахти.
– Ее греет свидетельство о браке. – Карим даже не потрудился снизить голос.
– Знаешь, как мне холодно в босоножках? – Анеля прыгала на месте.
– Потому что свадьбу надо делать в августе, – сказал Ануар. – Знаете, что самое ужасное? Мы столько позируем, но никогда не получим снимки.
– Никогда, – кивнул Юн.
– Кроме тех, что сделают для Инстаграма, – возразила Анеля.
– Безвкусно отфильтрованные, – я представила себе фотографии, на которых нас отметят, – слишком желтые, слишком размытые, да еще и отрезаны по суставам.
– Это как? – спросил Ануар.
На заднем плане невеста снималась с сестрами, жених приближался к нам, мы сделали доброжелательные лица.
Широко улыбаясь, я тихо и быстро ответила:
– Это когда ноги есть, а ступней нет, или руки есть, а кистей нет, или когда…
Но тут подошел Айдар.
– Ну, как оно? – Преувеличенно бодрый, он смотрел на всех и мимо каждого.
– Погода чудесная, – поэтическим тоном произнес Юн.
– Казахи говорят, дождь – это к хорошему, – вставила Анеля.
Не прошло и секунды, как появилась Бота и крепко взяла мужа под руку (как будто кто-то будет посягать на него в день свадьбы).
К семи вечера, продрогшие, еле шевеля ногами, мы добрались до ресторана. Парни пошли с кем-то здороваться.
– Быстро в туалет. – Я утянула Анелю с Бахти. – Сейчас там будет очередь, как в Лувр в дни школьных каникул.
Куда более спокойные, но все такие же холодные – везде работали кондиционеры – мы пошли к карте рассадки. Бахти с Анелей искали наши имена в списке столов, начав с начала. Я заглянула в самый конец:
– О, мы сидим за лучшим столом с красивыми друзьями Айдара!
– Где? – Бахти с Анелей так перевозбудились, что чуть не стукнулись головами.
Я закатила глаза.
– Как только увидите стол на самом отшибе и пару обреченных детей за ним, не уходите далеко: это наш.
У Бахти вытянулось лицо. Я увидела, как Карим, Юн и Ануар садятся за один из лучших столов в центре зала, вместе с сестрами Боты, так далеко, что они нас даже не увидят. Мы этого вовремя не ценили, но, видимо, все, что мы испытывали до этого момента, – это была радость.
– Бота скорее съест пластикового лебедя за своей спиной, чем расщедрится на таких, как Ануар, для заведомо грешных, вредных девушек. Это мы, – пояснила я слегка грустной, замерзшей Анеле.
– При чем тут вообще лебеди? – Бахти бросила возмущенный взгляд на инсталляцию над подиумом молодоженов. – При чем тут эти верные, благородные создания?
– Она на шестом месяце, у них не было времени перебирать всех птиц и вспомнить самую меркантильную, которая бы еще славилась добрачной беременностью.
Анеля тем временем перепробовала все стулья за нашим столом:
– Это логически невозможно, но как я ни сажусь, я остаюсь спиной к залу и весь зал – спиной ко мне, и я ничего не вижу – ни сцену, ни танцпол, ни стол молодых.
Возле нас стояла колонка – так близко, будто не только не хватало места, но ее еще и нарочно придвинули. Оставалось надеяться, что она будет работать во всю мощь, и хотя мы ничего не увидим, мы лучше всех все услышим.
– Какой кошмарный стол, – сказал взявшийся из ниоткуда Карим, в руках у него был стул. – Юн еще предупреждал, что у вас худший стол в зале.
Вслед за Каримом подошел Ануар – Бахти просияла, – и Юн тоже притащился. Я давно замечала, что Юну все еще нравится Бахти, но, видимо, не настолько, чтобы жертвовать хорошей рассадкой по собственной воле.
И хотя мы уже немало пострадали на этой бессердечной свадьбе, главное разочарование вечера ждало нас впереди: на столе стояли ледяные кумыс[2] и шубат[3], вода и даже отдельный лед, но ни намека на горячительное.
– Я не смотрел новости месяц, на работе аврал был. – Ануар таращился на питье, не садясь. – Когда объявили сухой закон?
– В VII веке, – ответил Карим. – На Ближнем Востоке.
– Я не чувствую пальцы ног, – заныла Анеля, – я не чувствую пальцы рук, я не чувствую…