– Запаха виски. – Все еще шокированный Ануар занял место между Бахти и мной.
– Я согласен на коньяк «Казахстанский», – сказал Юн.
– Даже я на него согласна. – Это была правда.
– Интересно, когда Айдар успел принять ислам? – спросила Бахти.
Анеля сняла босоножки и усиленно терла ступни друг об друга, шмыгала и дула на руки.
– Может, свалим? – Юн смотрел на стол с тоской.
– Ах ты мой маленький бунтарь.
– Да иди ты, Ануар.
– Никогда не понимала, – перебила их Анеля, – почему все невесты поголовно надевают на свадьбу платья-бюстье, а беременные невесты – платья на бретелях. Типа, покажись голой сразу всей родне?
– Никогда не видела такую колхозную родню, – сказала Бахти.
– В твоем представлении Земля вообще квадратная: от Ленина до Дзержинского, от Абая до Кирова[4], – Карим рассматривал куриную ножку, – микров и аулов и их жителей на твоей Земле нет.
Единственное, что не полностью, но виднелось нам, был экран, куда транслировалось происходящее. Бота, Айдар и свидетели прошли по белой дорожке, в конце которой Айдар решил поцеловать Боте руку на камеру. Целуя, он не наклонился перед ней, а поднял ее кисть к своему рту, а Бота была ниже его на четверть метра, и ее короткая конечность с трудом растянулась на такое расстояние.
– А долго мы должны тут находиться? – спросил Юн. Все это время он гипнотизировал взглядом воду в своем бокале, но та не обратилась в вино.
– Слово скажем – и можем идти, – ответил Ануар.
Юну заметно полегчало. Я прыснула:
– Ануар забыл добавить, что это будет после торта. А торт будет после второго стола. А второй стол, – продолжала я издеваться, глядя на тускнеющее лицо Юна, – будет через вечность, то есть после этого стола.
Из колонки, со страшным жирным кашлем, раздался первый тост: молодым желали дожить вместе до правнуков.
– Спорим, они не доживут до первого школьного звонка будущего ребенка, – сказала Бахти.
– На что спорим? – оживился Ануар. – На деньги или на желание?
Карим вынул из пиджака праздничный конверт, в котором, по всей видимости, лежал подарок Айдару и Боте:
– На деньги.
– Нам же придется общаться полным составом, чтобы отдать выигравшему приз, – сказала Бахти.
– Если ты обещаешь не снимать эту голову[5], я согласен с тобой общаться и дольше, – пообещал ей Ануар. – Итак, делаем ставки: когда они разведутся?
– Ты имеешь в виду, официально разведутся или разъедутся? – Я уточнила момент, который в будущем мог вызвать большие разногласия.
– Расстанутся и уже не сойдутся, давайте так.
– Когда отметят ребенку годик. – Я вынула из клатча купюру и положила в центр стола, поставив тарелку с рыбной нарезкой на тарелку с мясной нарезкой и освободив таким образом место.
– Они навсегда расстанутся через одиннадцать месяцев, – сказал Ануар, добавив конверт к моим деньгам.
– Три года, – сказала Анеля. – И второй ребенок.
Она колебалась несколько секунд, но положила явно больше, чем я.
– Семь несчастливых лет. – Юн присоединил и свой подарок к ставкам.
– Двое детей, младшему будет полтора. – Карим положил конверт в центр стола.
– Они не успеют отметить вторую годовщину свадьбы. – Бахти сняла с мизинца кольцо и бросила его поверх всех ставок.
Первый стол длился долго, как полярная ночь, как правление турок-османов, как эпилог после «Войны и мира». Верхний свет наконец погас, включился пляшущий, дикий фиолетовый, и большинство гостей подорвалось танцевать. Карим поймал мой взгляд – я хочу? – но я, видимо, так скривилась, что он рассмеялся. Он прикоснулся к моему голому плечу привычным быстрым поцелуем – это было ласково и нормально, даже с учетом нашего последнего расставания.
Ануар вытащил Бахти в центр круга. Бахти танцевала красиво, ужасно красиво. Так соблазнительно, так нежно. Играла какая-то фигня, но стройная Бахти со стройным Ануаром танцевали под нее так, будто это Крис Исаак[6], и они полуголые на пляже, и к ее влажному телу прилип песок, и все снято на черно-белую пленку, и плывут ускоренно-замедленно облака.
Анеля заметно повеселела – Юн танцевал возле нее.
В зале было слишком темно, чтобы фотографироваться, и я решила пойти в туалет – там неплохое освещение над зеркалами, и где-нибудь в холле тоже можно будет сделать селфи. Я встала, и в этот же самый момент Карим наклонился ко мне что-то сказать. Его нога стояла на моем подоле, я сделала один маленький шаг.
Оно порвалось.
Может, не стоило сразу же поминать его мать, но, к сожалению, моя мать не научила меня альтернативе. Карим скромно прибрал к себе ногу, как будто оторванная ткань могла вернуться на место. Он молча пялился на огромную дыру, образовавшуюся между моим поясом и бедром. Меня затрясло от бессильной ярости, когда сердце долбится внутри, как колокол в котельной при гибели «Титаника».
5
Отсылка к принцессе Лангвидер из сказки «Озма из страны Оз» 1907 г. Л. Фрэнка Баума, которая могла менять головы по желанию из своей коллекции, причем со сменой головы менялась не только внешность, но и характер Лангвидер.
6