— Говорить о нём в прошедшем времени пока рано, — резонно подметил я.
— Так ведь запах… — на мгновение оторопев, возразила Безымянная.
Она как-то странно посмотрела на меня.
— О чём вы только что подумали? — напрямую спросил я. — Любая кажущаяся мелочь может оказаться очень важной…
— У нашего соседа был хорошо откормленный котик, — растянуто пояснила Инна Алексеевна.
— Почему был? — запротестовала Лихачёва. — Этот наглый зверёныш до сих пор сидит взаперти в его комнате.
— Обычно, когда Иван Никанорыч забывал его покормить, кот жалобно мяукал, а теперь его не слышно. Вот я и подумала: а что если…
— Ничего с ним не случилось! — возмущённо заявила Лихачёва. — Я и сейчас слышу его мурлыканье…
Я напряг слух, но ровным счётом ничего не обнаружил. За дверью воцарилась гнетущая тишина. Однако излишняя уверенность Татьяны навела меня на мысль о том, что она имеет доступ в комнату Ивана Никаноровича, и точно знает, по какой причине оттуда исходит зловонный запах.
— Пожалуйста, успокойтесь! — попросил я, не позволив женщинам поссориться из-за такого пустяка. — Не стану досконально объяснять, чтобы не шокировать вас обеих жуткими подробностями, но можете не сомневаться: в комнате Ивана Никаноровича сейчас однозначно находится разлагающийся труп взрослого человека, а не какого-то мелкого животного.
— Может, там женщина? — предположила Лихачёва.
В этот раз я отчётливо заметил её смятение. Она вновь говорила не о том, о чём думала.
— Когда придёт участковый, войдём в комнату и во всём разберёмся, — сказал я, стараясь преждевременно не задавать наводящих вопросов, опасаясь тем самым поставить в неловкое положение.
«Если хотят что-то скрыть, пусть скрывают! — подумал я. — Всё равно, рано или поздно, всё тайное становится явным…»
Видимо, на моём лице отразилась такая горькая озабоченность, что Татьяна невольно решила прийти мне на помощь.
— Могу позвать жильцов из другой квартиры, — предложила она.
— Пока нет такой необходимости.
— Там, вместе с жёнами, проживают их законные мужья…
Мне пришлось предпринять некоторые усилия, чтобы не рассмеяться.
— А что, мужья могут быть и незаконными? — ради того, чтобы хоть немного снять возникшую напряжённость, полюбопытствовал я.
— Сейчас многие современные люди предпочитают жить в гражданском браке, — слишком серьёзно восприняв мой вопрос, ответила Лихачёва.
— Пожалуй, сможем решить возникшую проблему без их участия! — отмахнулся я.
— Если вы, Павел Николаевич, считаете, что нашего присутствия недостаточно…
Она обратилась ко мне по имени и отчеству с определённой целью: возвысить мою значимость в глазах соседки. Я решил отплатить ей той же монетой.
— Нет, Татьяна Зиновьевна, так не считал и не считаю! — заявил я категоричным тоном, и более мягко уточнил:
— Если при наличии трупа Ивана Никаноровича вы обе осмелитесь войти в комнату и согласитесь его опознать, тогда мы с вами обойдёмся без посторонних мужчин.
Словно по команде, переглянувшись, между собой, очаровательные представительницы прекраснейшей половины человечества в знак согласия утвердительно кивнули своими милыми головками.
— Вот и договорились! — удовлетворённо произнёс я. — А теперь расскажите мне более подробно о вашем соседе.
Они вновь переглянулись.
— Что о нём рассказать? — недоумённо переспросили женщины.
— Мне необходимо иметь о нём наиболее ясное представление, — глубокомысленно пояснил я. — Меня интересует буквально всё.
— Он отпетый негодяй, каких свет не видывал! — взвинчено заявила Лихачёва. — Если действительно умер, то ни грамма не жалко. Туда ему и дорога…
Меня поразило её дерзкое высказывание.
— Характер у него скверный, неуживчивый. Слишком пакостный и злопамятный человек! — без тени смущения добавила Безымянная.
В загадочной глубине её глаз таилось что-то опасное и предупреждающее.
Я широко развёл руками:
— Вас обеих послушать, так он вообще деспот! — вступился я за Ивана Никаноровича, не столько ради справедливости, как из-за элементарной мужской солидарности.
— А он и есть деспот! — запальчиво продолжила Инна Алексеевна. — Постоянно ходит как сыч надутый. Вечно чем-то недоволен…
Не только по интонации голоса, но и по одному их взгляду я понял, что обе женщины его недолюбливали, и при первой же возможности были готовы смешать с дерьмом.
— Наверное, часто пьёт и буянит? — не ради личного интереса, а скорее для проформы, полюбопытствовал я.