Эвелина перекатилась к следующему негодяю, пырнула его шпагой в живот, и тут же отпрыгнула, уклоняясь от меча его сообщника. Курт ногой отшвырнул того в сторону, а она выстрелом прикончила его.
Количество недругов неумолимо сокращалось. Наставник и ученица сражались яростно, как единое целое, прикрывая друг другу спины, и не давая нападавшим ни малейшего шанса. Они двигались в общем ритме боевого танца, так, что казалось, слились в неразделимое существо, которое яростно сеяло смерть, не подпуская противника не на шаг. Мечи со свистом рассекали воздух и с оглушительным лязгом отбивали вражеские клинки, а воздух наполнился пороховым дымом от раскатистых выстрелов. Эвелина отбивала клинок — Курт контратаковал. Он валил с ног — она добивала. Она уворачивалась — он рубил. Он пинком отшвыривал противника — она пускала в него пулю…
Наконец, все злоумышленники были повержены. Эвелина и Курт стояли посреди кучи трупов, тяжело дыша. Их лица и одежда были забрызганы кровью и покрыты пятнами осевшего пороха. Но, благодаря слаженным действиям, им удалось отделаться лишь парой незначительных синяков и царапин.
Вдруг Курт краем глаза заметил движение. Он резко повернулся и увидел, как недобитый подонок поднимает оружие, наводя дуло на Эвелину. В следующее мгновение, Курт одной рукой толкнул Эвелину себе за спину, а второй — выхватил пистолет и направил его на бандита. Два выстрела прогремели одновременно.
Сквозь клубы порохового дыма Эвелина увидела, как пуля пробила огромную дыру в черепе негодяя. Кровь и мозги брызнули в разные стороны. Тело задергалось в конвульсиях, и предсмертные хрипы разорвали тишину. Тошнота подкатила к ее горлу, и она поспешно отвела взгляд. Она оглянулась и увидела, что Курт стоит, привалившись к стене, и прижимает руку к правому боку. Между его пальцами показалась кровь.
— Ты ранен? — бросилась она к нему.
— Ерунда, — ответил он. — Скорее, беги отсюда! В любой момент могут появиться их сообщники! За меня не беспокойся, я как-нибудь выберусь.
— Ну уж нет! Ты от меня так просто не отделаешься!
Эвелина с ужасом увидела, что алое пятно под его рукой расползлось еще сильнее, медленно пропитывая стеганый доспех.
— Скорее, нужно перевязать рану, иначе ты истечешь кровью! — она с трудом удерживала дрожь в голосе.
Она затащила Курта на заброшенный склад неподалеку и усадила на пыльные ящики. С каждой секундой его жизнь все стремительнее утекала из раны.
Эвелина стянула с него стеганку и рубаху, отчаянно пытаясь вспомнить, чему ее учили в академии на курсах первой помощи. Она достала из поясной сумки пузырек с обеззараживающим снадобьем и вылила его содержимое на рану, внимательно осматривая ее. К счастью, ничего серьезного. Пуля прошла вскользь, чуть повредив мышцу живота. Не смертельно, если не считать довольно сильное кровотечение.
Эвелина оторвала кусок от рубахи Курта и сложила его в несколько раз. Она пропитала ткань зельем, помогающим остановить кровь, и наложила на рану, а затем разорвала остаток рубашки на бинты и принялась фиксировать ими повязку.
Луч заходящего солнца пробивался сквозь мутное стекло и рассеивался в пыльном воздухе. Курт сидел на ящике, привалившись к стене. Рана под повязкой горела огнем, но прикосновение нежных ручек Эвелины обжигало еще сильнее. Из-под полуопущенных век он смотрел на ее лицо, склонившееся над ним. Черные пряди падали на ее глаза, влажные губы были чуть приоткрыты. Он почувствовал, как штаны становятся тесными в паху…
Эвелина приматывала повязку к ране, а ее взгляд был неотрывно прикован к его мускулистой груди, поросшей темными волосами и покрытой старыми шрамами. Не отдавая отчет в своих действиях, она протянула руку, чтобы погладить обнаженную кожу.
Курт резко перехватил ее запястье.
— Ты играешь с огнем, Гринблад! — промолвил он внезапно охрипшим голосом. — Я не железный!
Она будто очнулась от наваждения и взглянула ему в лицо. Его глаза горели таким диким желанием, что ей стало не по себе. Но через секунду Курт совладал с собой и сказал:
— Нужно выбираться отсюда!
Эвелина помогла ему подняться с ящика и надеть стеганку. Из-за потери крови он был очень бледен и слегка пошатывался, но вполне мог стоять на ногах.
— Ты как? Можешь идти?
— Вполне! — Курт сделал несколько шагов и поморщился от боли.
— Давай, я помогу! — Эвелина хотела, было, закинуть его руку себе на плечо, но он остановил ее.
— Не стоит! Что о тебе подумают, если ты будешь идти со мной в обнимку через весь город? Возьми лучше мое оружие!
На Новую Серену уже опустились сумерки, и под покровом темноты им удалось добраться домой без происшествий. Альфра и Сиора тут же засуетились вокруг раненного. Они принялись ожесточенно спорить, каким методом лучше всего его лечить. Натуралистка настаивала на использовании ртутной мази и пиявок, а аборигенка собиралась исцелять рану зельями из сушеных грибов и припарками из древесного мха.
— Васко, будь добр, сходи за доктором, пока они мне тут его не угробили! — попросила Эвелина.
Приглашенный лекарь осмотрел рану и сказал, что опасности для жизни она не представляет. Но он отметил, что Курт остался в живых только лишь благодаря своевременно оказанной первой помощи. В ином случае он мог бы истечь кровью за пару десятков минут.
***
На следующее утро Васко, Петрус и Эвелина отправились на место драки. Трупы все еще валялись на земле. Друзья тщательно обыскали тела и нашли у одного из убитых записку, которая навела их на пещеру, где преступники прятали корабль и рабынь.
Генерал Зиглинда выделила небольшой отряд, с помощью которого удалось ликвидировать банду, спасти пленниц и вернуть навтам угнанный корабль.
В благодарность за эту услугу, адмирал Кабрал открыла Эвелине тайну ее происхождения.
— Около двадцати лет назад ваше Содружество уже пыталось закрепиться на острове и посылало на него множество экспедиций. Вы — появились на свет в результате одной из них.
Эвелина непонимающе уставилась на нее.
— Что вы имеете в виду?
— Ваша мать была островитянкой, которую взяли в плен и вывезли с Тир-Фради. Вы родились на корабле.
Эвелина недоверчиво нахмурила лоб.
— Но я знаю, кто моя мать! Вы, должно быть, ошибаетесь…
И тут на нее снизошло озарение. Смуглая кожа, иссиня-черные волосы, необычные черты лица, а самое главное — метка — такая же, как у туземцев — все это вдруг сложилось воедино, и дало ей ясно понять, что адмирал права.
«Я должна сейчас плакать, кричать, биться в истерике… Но… я ничего не чувствую, мне почти все равно! — вдруг подумалось ей. — Я… как будто всегда об этом знала? Меня воспитывали как аристократку, но я всегда была для них чужой. Лишь Константин хорошо ко мне относился, а остальные придворные меня только терпели… И почему меня вообще назначили эмиссаром, если мне так непросто находить общий язык со знатью? Я, конечно, пока неплохо справляюсь, но лишь Озаренный знает, как тяжело мне это дается! Общаться не с тем, с кем хочется, а с тем, кто может оказаться полезным. Постоянно льстить, лгать, изворачиваться. Утомительные балы, скучные приемы, фальшивые улыбки, пустые разговоры — боги, как же я устала от всего этого! Но меня этому учили, это мой долг! Я обязана это делать ради моей страны, ради Константина! Интересно, знает ли он? Думаю, нет, иначе давно рассказал бы мне…»
Внезапно одна мысль пришла ей в голову и заставила сердце забиться сильнее.
«Но если я не аристократка, это значит, что я простолюдинка! И, тогда… может… мы с Куртом сможем быть вместе?»
Ее размышления прервал Васко, который стоял рядом и слышал весь разговор.