Эвелина смутилась. Разговор явно пошел не в то русло.
— Представляешь, я вдруг поняла, как мало знаю о твоей стране…
— Так ты же три года у нас училась! — удивилась Альфра.
— Да, но мы были все время под присмотром. Нас не выпускали за территорию кампуса без сопровождения.
— Ах да, благородные девицы из Содружества должны остаться девицами и после учебы! — хихикнула Альфра.
— Так ты расскажешь мне об Альянсе?
— Спрашивай! — натуралистка откинулась на спинку стула.
Эвелина опустилась в кресло, смущенно теребя рукав.
— Вот скажи, у вас обычно большие семьи?
— Да нет, такие же, как у вас. Двое-трое детей. Ну, это у образованных, конечно. Беднота — те плодятся, как кролики.
— А от чего это зависит? Если женщина имеет уже достаточно детей, что она делает, чтобы больше их не иметь?
— Перестает давать своему муженьку, что ж еще?
— А-а-а… — расстроено протянула Эвелина.
Альфра с подозрением прищурилась.
— Де Сарде! К чему эти разговоры? Ты хочешь у меня что-что спросить?
— Э-э-э… ну…
— Выкладывай!
— Что нужно делать, чтобы…
— Чтобы что?
Эвелина почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
— Не забеременеть… — еле слышно выдохнула она.
Натуралистка уставилась на нее большими блестящими глазами.
— А ты не знаешь?
— Нет!
— И твой не знает?
— Нет… то есть… какой еще «мой»?
— Значит, ты спрашиваешь из праздного любопытства?
— Ну да!
Альфра окинула Эвелину насмешливым взглядом.
— Ну, так слушай! В вашем отсталом Содружестве надежных способов нет!
— Но… как же тогда эти… женщины в таверне. У них должна быть куча детей!
— Думаю, они просто вытравливают плод. Есть разные травы, зелья и другие способы. А после двух-трех раз у них внутри выжженная пустыня, где ничего уже не растет, понимаешь?
— Ага, — разочарованно протянула Эвелина. Заполучить внутри себя выжженную пустыню ей совсем не хотелось.
— Но, пока ваши торговцы набивают карманы, а телемские фанатики расшибают лбы в молитвах воображаемому другу, наши ученые времени зря не теряли, — не без гордости продолжила натуралистка. — В общем, могу тебе достать специальные пилюли. У них нет побочных эффектов, но их нужно принимать строго по календарю. Так что? Заказать их для тебя, или твой вопрос был чисто риторическим?
— Конечно, закажи! — воскликнула Эвелина и тут же спохватилась. — Так, на всякий случай.
— Ага! — скептически хмыкнул Альфра. — На всякий случай!
========== 29. Выборы ==========
— Боже, эти выборы меня доконают, — простонала Эвелина лежа без сил на тюфяке в утлой хижине аборигенов.
Сиора, сидящая у очага, сочувственно взглянула на нее.
— Прости Carrants. Я знаю, что наши обычаи кажутся Renaigse слишком странными. Но ты сама понимаешь, что от того, кто станет верховным королем, зависит судьба всех нас.
Уже несколько недель Эвелина таскалась по туземным деревням, во множестве раскиданных по всему острову. Верховный король аборигенов Винбарр недавно скончался, а на его место претендовали три самых почитаемых вождя местных племен — Дердре, Данкас и Уллан.
Сиора была права. От выбора верховного короля действительно зависело очень многое. Каждый из претендентов имел свой взгляд на будущее отношений колонистов и островитян.
Воинственная Дердре, например, считала Renaigse абсолютным злом и собиралась изгнать их с Тир-Фради, если ее изберут королевой. Эвелине уже приходилось иметь с ней дело, и она понимала, что это не пустые угрозы.
Уллан же, напротив, всячески льстил поселенцам и, якобы, страстно желал с ними сотрудничать. Но что-то в его поведении вызывало подозрение. Слишком уж приторные речи лились из его уст.
Больше всего Эвелине импонировал Данкас. Он производил впечатление мудрого и рассудительного человека, который стремился наладить с колонистами взаимовыгодное сотрудничество, не забывая при этом и об интересах своих соплеменников.
Результаты выборов были слишком важны, чтобы пускать их на самотек. Поэтому эмиссар Содружества была вынуждена посещать туземные деревни и выполнять мелкие услуги для их вождей, чтобы убедить Doneigad и Màl отдать свои голоса именно за Данкаса.
Она оценила дальновидность князя Орсея. Туземцы, завидев метку у нее на щеке, тут же проникались к ней благоговением. Эвелина стала почетным гостем на празднествах и обрядах. Ее приглашали на свадьбы и похороны, на пиры и ритуальные поединки. В каждой деревне ей выделяли самые удобные хижины, а вожди любезно приглашали ее разделить с ними трапезу.
В этом поселении Эвелина остановилась на ночлег в круглой лачуге, выложенной в виде купола из поросших мохом камней. Посередине находился очаг, а вдоль стен лежали подстилки для сна и была расставлена нехитрая утварь. Круглая дыра в потолке служила одновременно и окном, и дымоходом, но большая часть дыма все равно оставалась внутри. От его едкого запаха Эвелину постоянно мутило, и у нее слезились глаза.
Она бесконечно устала от мельтешащих перед глазами раскрашенных лиц и монотонных голосов. За эти дни она повстречала столь многих туземцев, что уже была не в состоянии запомнить ни их имен, ни клановой принадлежности. Хорошо, что рядом была Сиора. Она постоянно подсказывала Эвелина, кто из высокопоставленных аборигенов чей родственник и какое положение занимает в племени. Без ее помощи та постоянно бы попадала в неловкое положение, и результаты выборов могли бы оказаться под угрозой.
Но самым мучительным было то, то Эвелине никак не получалось побыть наедине с Куртом. Постоянно видеть любимого, но не иметь возможности даже обнять его — было для нее настоящей пыткой. Из-за подготовки к выборам у нее не оставалось ни капли свободного времени, и рядом с ней всегда находились посторонние. В те редкие секунды, когда они оставались наедине, ей лишь удавалось урвать мимолетный поцелуй, что еще больше распаляло ее желание и усугубляло страдания.
***
Утренний лес был наполнен густым туманом. Эвелина сидела на бревне у догорающего костра, обхватив руками себя за плечи. Ей было холодно, но она не хотела возвращаться в душную палатку.
Хорошо, что им хоть ненадолго удалось выбраться из шумной деревни. Жаль только, что уже завтра они окажутся в следующей. В последнее время ее дико раздражал неумолкающий гомон туземцев и постоянно мельтешащие вокруг размалеванные лица. В поселениях дикарей повсюду стоял дым от многочисленных очагов, и от запахов готовящейся на них пищи к горлу подступала тошнота.
Курт вышел из палатки, где он ночевал вместе с Петрусом и Васко. В его руках был плед, которым он накрыл Эвелину, от чего ей сразу стало теплее. Затем он заварил две кружки чая и сел рядом. Она положила голову ему на плечо.
— Гринблад, мне не нравится, как ты себя убиваешь из-за этих выборов, — сказал он. — Хватит уже лизать туземные задницы! Поехали домой! Ты сделала все, что могла!
— Обещаю — это последняя деревня на нашем пути! — заверила его она.
— Ты обещала это в прошлый раз! — Курта явно беспокоили тени под ее глазами, и нездоровый цвет лица. — Я не хочу тебя потерять!
— Не дождешься! — ответила она, отхлебнула согревающий напиток и вновь опустила голову ему на плечо.
Вдруг Эвелина увидела, как шевельнулся полог шатра, и резко отшатнулась от любимого, чтобы их не застали в обнимку. В образовавшейся прорези показалась взъерошенная голова Васко.
— Вам что, не спится? — недовольно пробурчал он.
— Вставай, лежебока, пора выдвигаться, если хотим до заката перевалить через горы, — заявил Курт.
Капитан широко зевнул.
— Де Сарде, и сдалась тебе та деревня! Это ж у черта на куличках!
— Представь себе, сдалась! — отрезала Эвелина.
— Не найти нам покою! С больной головою! Мы идем и идем! И куда-то придем! — нараспев продекламировал навт.
— Эй, поэт хренов, сегодня твоя очередь готовить завтрак! — перебил его Курт.