Представьте себе, к каким последствиям привела бы полная искренность в любой ситуации. Вообразите, что вы живете при тоталитарном режиме, и знаете, что в тюрьму заключен человек мужественный и достойный. Вы стали свидетелем его побега и понимаете, каким испытаниям он подвергнется, если будет пойман. Преследователи обращаются к вам с вопросом: видели ли вы, как он побежал в таком-то направлении. От вас требуется лишь ответить "да" или "нет". В чем заключается ваш моральный долг в этих обстоятельствах?
Перед нами пример ситуации, когда решение принимается за счет выбора из двух зол. То же самое должны делать родители, столкнувшись с проблемой, что говорить приемному ребенку. Трудно сказать правду и трудно ее не сказать. В конце концов он ее все равно узнает. Но во власти родителей представить правду таким образом, чтобы оградить ребенка от неблагополучия, выбрав соответствующее время, способ и аргументы. Ребенку с развившимся Взрослым легче принять слова: "Мы раньше обманывали тебя, потому что мы тебя любим", нежели малышу в раннем возрасте столкнуться с тем, что в чем-то чрезвычайно важном он не такой как все. Невозможно четко спланировать, что и как сказать. Но родителям можно помочь осознать положение Дитя, страдающего неблагополучием, и весь тот разнообразный спектр воздействий, которым обладает их Р-В-Д. Основываясь на этом знании, родители могут импровизировать в нужном контексте, о чем также пишет Трублад в уже упоминавшейся книге:
В каждой конкретной ситуации лучшим следует признать то, что приносит наименьшее зло. Любая ложь — зло, поскольку она подрывает основы искренности и доверия, но способствовать аресту порядочного человека — тоже зло. Человек достойный должен взвесить и то, и другое, и его моральным долгом будет осуществить меньшее зло, поскольку альтернатива — еще хуже. Часто в подобной ситуации нам хотелось бы уклониться от выбора, однако это невозможно, ибо мы сталкиваемся с тем, что Уильям Джеймс называл навязанным выбором. Отказ от решения сам по себе есть решение, причем скорее всего — в пользу худшей из альтернатив. Отказавшись от решения, человек не освобождается от ответственности и заслуживает порицания. Ведь мы ответственны не только за то зло, которое сами совершаем, но и за то, которому позволяем совершаться.
Знание, которым мы располагаем, вселяет надежду. Понимание состояния ребенка — вот основа того знания, которое поможет родителям принимать решения, обеспечивающие максимум поддержки, максимум облегчения неблагополучия, максимум подтверждения той правды, что "ты — наш". Такое понимание будет также способствовать внимательному отношению приемных родителей к их собственным неблагополучным Дитя. Многие люди, неспособные иметь детей, испытывают столь сильное неблагополучие, что становятся чрезвычайно требовательны к приемному ребенку: "Этот ребенок должен быть гордостью семьи" и т. п.
Для приемного ребенка бремя неблагополучия особенно тяжело, но как и в любом ином случае нам следует исходить из реальной ситуации. Мы не можем вернуться в прошлое и воссоздать то, что не существует. Эффективность Р-В-Д заключается в том, что хаос ощущений упорядочивается, разделяются роли Родителя, Взрослого и Дитя, и становится возможным осознанный выбор. За долгие годы работы консультантом детского отделения службы здравоохранения графства Сакраменто я неоднократно сталкивался с приемными детьми и их приемными родителями. Я установил, что если и у родителей, и у детей пробудить внимание к их Родителю и Дитя, то тем самым мы можем положить начало эффективной работе по преодолению ребенком гнетущего груза неблагополучия, заложенного в самые ранние месяцы и годы.
Дети разведенных родителей также в известном смысле — сироты; они — жертвы ужасающего эмоционального шторма, приведшего к крушению семьи. Развод представляет собой ситуацию неблагополучия, почти наверняка задевающую неблагополучное Дитя по всем параметрам. Как правило, участие Взрослого в этом горьком житейском событии невелико. Мать и отец полностью погружены в перекрестную транзакцию, предоставив детей самим себе. Даже если родители озабочены судьбой детей, они просто не способны помочь им пережить крах семьи, не впадая в тяжелые переживания, которые усугубляют установку неблагополучия. В этой ситуации, как и в любой иной, в которой ребенок испытывает сильный стресс, существует возможность помочь ему преодолеть груз прошлого, осознав, что у него есть Взрослый, способный указать путь в непроходимых дебрях горьких переживаний.
Забитый ребенок — потенциальный убийца. Это ребенок, которого били постоянно и жестоко, так, что на нем не осталось живого места.
Какие записи осуществляют Дитя и Родитель этого маленького человека, когда он подвергается истязаниям?
Дитя заполняется записями панического ужаса и ненависти. Сопротивление этому кошмару (поставте себя на его место!) вытесняется вовнутрь: "Будь я такой же большой, как вы, я б вас убил!" Так происходит сдвиг к психопатической установке "Я в порядке — вы не в порядке". Родитель же фиксирует допустимость жестокости, вплоть до убийства, а также подробные предписания, как это делать.
Впоследствии такой человек в определенных обстоятельствах может воспроизвести старые записи. Его Дитя жаждет крови, Родитель позволяет. И он идет на убийство!
Во многих штатах приняты законы, согласно которым педиатр, заподозрив, что травмы ребенка являются следствием жесткого обращения, должен сообщить об этом властям. Вопрос в том, что происходит вслед за этим. Я считаю, что прогноз неблагоприятен, если только ребенок не получит интенсивного пихотерапевтического лечения, вскрывающего источники его агрессивных чувств и позволяющего ему понять, что несмотря на тяготы прошлого, он может выбрать свое будущее. Для общества не предоставить ребенку эту возможность — значит играть с заряженным оружием.