Убрал подальше всё оружие. Допрос раненого в плечо дал информацию, что их здесь всего семеро. В деревне ещё осталось пятеро. Они пришли сюда пешком из какой-то там колонии из соседней области. Местные сдали богатую вдову с двумя детишками и навели на дом банду.
Оттащил трупы в сторону, живых посадил в ряд возле дома. Всего живых было пятеро, двое ранены и мне бесполезны, у одного болело горло, у другого голова, ещё у одного ухо было раза в два больше, но капать им это не помешает. Мужики на меня косились, но особого страха во взглядах не было. Естественно, ведь всё оружие я оставил в куче на углу дома. В руках у меня ничего не было, только нож торчал из-за пояса.
- Вика. — позвал бывшую. Когда женщина показалась в окне сказал: — Лопаты нес-си. Не бойс-ся здес-с не опас-сно.
Через пару минут женщина принесла две лопаты. Со страхом покосилась на трупы, пока ещё живых бандитов и поспешила вернуться в дом.
- Вс-стали.
Реакция последовала слабая, навел указательный палец на раненого в плечо:
- Бам. — плюнул сгустком ци, целясь ему грудь.
Мужик дёрнулся, на его груди образовалась дырочка, а одежда стала пропитываться кровью. Бандиты покосились на уже мёртвого подельника и большими глазами стали смотреть то на труп, то на мой палец. Перевёл палец на мужика со сломанной рукой.
- Вс-стать. — голосом ссесовца из старых фильмов рявкнул я, они по вскакивали, как ужаленные. И не удержавшись ляпнул: — Хендехох, пахтизанен. Взяли лопаты и впехёд за забо-кх, копаем яму. На вс-сех.
Зеки похватали лопаты и двинулись копать себе могилу, постоянно оглядываясь на меня. Отстал от них на пару шагов и демонстративно навёл им в спины два пальца, на левой и правой руке. Когда пришли на место будущей братской могилы сказал:
- С-самый полезный ос-станется живым, ещё закапывать вс-сё это надо.
Через час всё было законченно. Над свежей могилой стоял, тяжело дыша, оставшийся плюгавый мужичок, который был выключен ударом кулака в весок возле двери, и с ужасом в глазах смотрел на меня. Оставил его не как самого полезного, а как самого целого и безобидного.
- Веди в дехевню. Где там ваша банда обитает.
Через полчаса мы стояли перед большим домом из окон которого громыхала блатная музыка.
- Веди. — толкнул его в спину. — Выкинешь что-то… ну ты понял.
Прошли коридор, в первой же комнате сидел худой голый мужик в наколках по всему телу и пил водку. На кровати лежала голая женщина со стеклянными глазами, смотрящими в потолок. Дырка во лбу мрази оборвала его преступную карьеру. Прошлись с моим провожатым по дому и успокоили ещё четверых. Только один дёрнулся к оружию, остальные умерли как бараны.
- Давно вы тут гуляете?
- Че-че-етыре д-дня. — ответил бывший зек.
- Веди к магазину. Надо выпить.
Пока шли по деревне мимо нас проскакивали испуганные жители, косились со страхом и скрытой ненавистью. Возле дверей здания стояли несколько баб о чём-то шушукаясь. В стороне стояли трое мужиков уже изрядно поддатых. Вот кому море по колено. Мир изменился? Да плевать, водка есть, что ещё надо? При нашем приближении женщины перестали разговаривать и боком стали пятиться в сторону. Не дойдя до магазина метров пять, достал нож и полоснул по горлу мужика. Бабы заверещали и по зажимали себе рты руками, мужики вылупились, один отвернулся и проблевался в кусты.
- Не надо так с-своих подс-ставлять, наводить на одинокую женщину с детишками. Чем вы отличаетес-сь от этих мк-хазей? — показал окровавленным ножом на труп.
Развернулся и пошагал к семье. Не думаю, что прям воззвал к совести этих людей, я и не надеялся, просто пугать и предупреждать глупо, но намекнуть откуда прилетел привет надо. Если бы ушёл молча не факт, что деревенские додумались бы что к чему. Теперь некоторое время поостерегутся соваться, что мне и надо. Через полчаса стучал окно дома:
- Вика, это я, отк-хывай. — когда женщина показалось за окном добавил: — Дай что-то, с-стволы упаковать.
Она протянула в открытое окно белый мешок, сложил туда оружие, которое так и лежало на улице. К автомату был дополнительный снаряжённый рожок. Спустил мешок в подвал, портал был без изменений. То, что он не пропадает давало мне слабую надежду, что, возможно, у него существует какое-то ограничение и он заработает позже.