Выбрать главу
<1913–1915>

Песнь о собаке

Утром в ржаном закуте, Где златятся рогожи в ряд, Семерых ощенила сука, Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала, Причесывая языком, И струился снежок подталый Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры Обсиживают шесток, Вышел хозяин хмурый, Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала, Поспевая за ним бежать… И так долго, долго дрожала Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно, Слизывая пот с боков, Показался ей месяц над хатой Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко Глядела она, скуля, А месяц скользил тонкий И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки, Когда бросят ей камень в смех, Покатились глаза собачьи Золотыми звездами в снег.
1915

Плясунья

Ты играй, гармонь, под трензель. Отсыпай, плясунья, дробь! На платке краснеет вензель, Знай прищелкивай, не робь!
Парень бравый, синеглазый Загляделся не на смех. Веселы твои проказы, Зарукавник — словно снег.
Улыбаются старушки. Приседают старики. Смотрят с завистью подружки На шелковы косники.
Веселись, пляши угарней, Развевай кайму фаты. Завтра вечером от парней Придут свахи и сваты.
<1915>

Русалка под новый год

Ты не любишь меня, милый голубь, Не со мной ты воркуешь, с другою, Ах, пойду я к реке под горою, Кинусь с берега в черную прорубь.
Не отыщет никто мои кости, Я русалкой вернуся весною. Приведешь ты коня к водопою, И коня напою я из горсти.
Запою я тебе втихомолку, Как живу я царевной, тоскую, Заману я тебя, заколдую, Уведу коня в струи за холку!
Ой, как терем стоит под водою — Там играют русалочки в жмурки, Изо льда он, а окна-конурки В сизых рамах горят под слюдою
На постель я травы натаскаю, Положу я тебя с собой рядом. Буду тешить тебя своим взглядом. Зацелую тебя, заласкаю!
<1915>

«Белая свитка и алый кушак…»

Белая свитка и алый кушак. Рву я по грядкам зардевшийся мак
Громко звенит за селом хоровод, Там она, там она песни поет.
Помню, как крикнула, шигая в сруб: «Что же, красив ты, да сердцу не люб.
Кольца кудрей твоих ветрами жжет, Гребень мой вострый другой бережет».
Знаю, чем чужд ей и чем я не мил: Меньше плясал я и меньше всех пил.
Кротко я с грустью стоял у стены: Все они пели и были пьяны.
Счастье его, что в нем меньше стыда, В шею ей лезла его борода.
Свившись с ним в жгучее пляски кольцо, Брызнула смехом она мне в лицо.
Белая свитка и алый кушак, Рву я по грядкам зардевшийся мак.
Маком влюбленное сердце цветет… Только не мне она песни поет.
<1915>

«За горами, за желтыми до́лами…»

За горами, за желтыми до́лами Протянулась тропа деревень. Вижу лес и вечернее полымя, И обвитый крапивой плетень.
Там с утра над церковными главами Голубеет небесный песок, И звенит придорожными травами От озер водяной ветерок.
Не за песни весны над равниною Дорога мне зеленая ширь — Полюбил я тоской журавлиного На высокой горе монастырь.
Каждый вечер, как синь затуманится, Как повиснет заря на мосту, Ты идешь, моя бедная странница, Поклониться любви и кресту.