- О, явился. - раздался насмешливый голос Ворона, а через секунду он сам стоял передо мной, разглядывая презрительно прищуренными глазами мое лицо. Человек десять громко загоготали, а остальные упорно сохраняли мрачное молчание.
- А мы то уж думали, мальчик испугался, - видимо Ворон решил взять на себя роль ведущего этого вечера, - а мы то уж думали, мальчик домой покатил, к маме.
Смех усилился. Я терпеливо ждал дальнейших событий. Впрочем я не мог придумать ничего более оригинального.
- Ну что ж, раз мальчик вернулся, то надо принять его в наш дружный коллектив, - редкие черные волосики над верхней губой Ворона находились в непрестанном движении, - А так как мальчик отдыхал дома вместо того, чтобы со своей дружной группой участвовать в спасении урожая, то прописочка будет ему покруче.
На этот раз засмеялись уже все или почти все, потому что за общим ржанием не было слышно: закончилась или нет игра в карты.
Я уже не видел отдельных лиц. Все они слились в сплошную однородную массу. Серая чужая толпа, словно гигантский отвратительный спрут, стояла напротив меня, и одно из ее ужасных щупалец, называемое Вороном, крутилось вокруг меня, резвилось, играло, не предвещая конца развлечениям...
... И тогда я резко отпрыгнул назад, ударил под дых одного и оттолкнул второго из двух шестерок, охранявших выход. Затем я рывком распахнул дверь, сшиб с ног фишку, дежурившего в коридоре и загрохотал ногами вниз по лестнице, всеми силами стремясь к свободе...
... Все это я проделал, разумеется, мысленно. А на деле я как стоял, так и остался стоять, даже не пошевелившись. Ноги у меня стали совершенно ватными, душа наполнилась страхом, и теперь я при всем желании не смог бы сдвинуться с места.
- Начнем, - Ворон покровительственно кивнул головой публике. - пусть будут гонки. А, мальчик, наверное, не знает, что такое гонки? Ну-ка, быстренько, освободим арену для мальчика.
Толпа расположилась между мной и дверью, очистив кровати и перенеся за собой табуретки.
- Гляди, пацан, - обратился ко мне Ворон. - Гляди сюда, говорю.
Он встал ногами на первый ярус кровати и держался руками за второй. Затем прыжком перебросил ноги на спинку кровати первого яруса, а руками ухватился за верхнюю спинку. Потом, подтянувшись на руках, зацепился ногами за верхнюю койку, встал на нее, перепрыгнул на соседнюю и проделал те же операции, но в обратной последовательности.
- Понял? - почти ласково спросил меня Ворон, вновь оказавшись на полу. - В быстром темпе каждое движение занимает секунду. Итого шесть секунд. Сделаешь десять кругов за минуту - свободен. И упаси тебя бог ступить на пол. За каждый промах скидывается по десять секунд.
Наступившую тишину вновь прорезал смех, который, однако, быстро умолк. Все замерли в ожидании.
- На старт, - руководил Ворон, - внима-а-ание. Пошел!
Времени на раздумья не оставалось, и я заскакал по койкам, стараясь делать движения как можно быстрее и умудряясь не коснуться пола. Крутанувшись по кроватям десять раз, я с тупой надеждой взглянул на Ворона.
- Не успел! - Ворон горестно развел руками и сочувственно покачал головой. - Ну ничего, попробуй еще раз. Должно получиться. Но за то, что не успел, снимаю с минуты пять секунд. Ну, пошел!
Ворон склонился над часами, по циферблату которых резво прыгала секундная стрелка, а я вновь пошел мотать круги, вкладывая в это все свои силы. Оказавшись на полу, я осторожно посмотрел на толпу.
- Пятьдесят семь секунд. - гордо заявил Ворон, словно сам проделал этот нелегкий путь. - Ты бы так в первый раз прыгал, а теперь снимаю еще пять секунд.
Проявляя все чудеса ловкости, я открутил еще одну десятку, но безуспешно. На этот раз я не уложился даже в минуту.
А когда я не попал в заветные уже сорок пять секунд, Ворон вновь включился в игру.
- Да, плохо, плохо, - процедил он, - придется добавить ускоритель. Ну, кто хочет быть ускорителем? Может ты, Пахан?
Но Пашка мигом затерялся в толпе, а на роль ускорителя вызвался здоровенный шкаф, сидевший на табуретке в первом ряду. Теперь, чуть я задерживался на каком-либо этапе, ускоритель отвешивал мне чувствительного пинка так, что я пулей взлетал или опускался на следующую ступеньку мучительной трассы.
Подгоняемый страхом и пинками ускорителя, я снова начал свой тяжкий путь. Но не помог и ускоритель.
- Пошло дело, - сказал Ворон, одобрительно поглядев на меня. - Лучше, чем прежде. Но ты, брат, снова не уложился. Снимаю пять секунд.
И я вновь включился в эту проклятую гонку. Однако, на пятом кругу, когда Ворон выносил на всеобщее обсуждение идею - не придать ли мне еще одного ускорителя - я зацепился за спинку верхней кровати и рухнул вниз головой.
Я лежал, молча скрючившись на полу. Легкие с шумом ходили туда-сюда, высасывая кислород из все новых и новых кубиков окружающей среды. Сердце колотилось так быстро, что, казалось, выскочит сейчас из грудной клетки и умчится вдаль, подальше от этой мрази.
Похоже, что на теле не было ни единого места, которое бы не болело в тот момент. Но не боль жгла меня, а обида, на то, что я ничего не мог сделать, на то, что все были против меня, на то, что толпа диктовала здесь свои условия, а я не мог ей противостоять, на то, что эта кодла давила своей силой и могла заставить меня делать все, что было ей угодно. И от этого на душе становилось невыносимо погано...
... Это вам хорошо. Сидите себе в одиночестве, почитываете себе книжку, да возмущаетесь между делом: "Уж я бы конечно, не стал так выпрягаться. Уж я бы, разумеется, всем им показал, как должен себя вести настоящий пацан". Да что сейчас об этом, - посмотрел бы я, что бы вы делали в моем положении, если среди вас не окажется вдруг парочки Брюсов Ли, раскидывающих врагов пачками по ближайшим кустам. Здесь зубы заговаривать бесполезно - против толпы приемов не предусмотрено.
... Легкий пинок возвратил меня к действительности.
- Не заснул, братан? - осведомился Ворон и вздохнул. - Ладно, с гонками закончим.
Тяжело дыша, я поднялся и оглядел насмешливые лица толпы.
- Че бы тебе еще придумать? - не унимался Ворон. - А! Шахматы! Ты в шахматы умеешь играть?
Я молча кивнул.