… Повестки были выписаны на четырнадцать ноль-ноль, поэтому до обеда Соколов собирал свидетельские показания по поводу серии квартирных краж и грабежей, а в отделе появился только около двух. За своим столом его встретил злой и уставший Бахарев.
— Чего такой красный? — весело спросил Соколов.
— На демонстрацию собрался, — буркнул Бахарев.
В дверь раздался осторожный стук.
— Войдите, — крикнул Бахарев. — Вот сейчас сам увидишь.
Соколов кивнул и устроился поудобнее на стуле. Дверь раскрылась.
— Разрешите, — в дверь просунулся плотный мужичок, на щеках которого горел морозный румянец. — Это у вас тут объявление насчет дубленки?
— Присаживайтесь. Как она у вас пропала?
— Да если бы у меня, а то у жены. Ехала в химчистку сдавать, да и оставила в трамвае. А люди то ведь сейчас сами знаете какие. Читаю сегодня газету и вдруг — бац — ваше объявление. Ну, думаю, все — нашлась родимая. А то ведь цены теперь сами…
— Подождите, товарищ, какая она была из себя.
— Как какая? Обычная! Ну, не новая уже…
— Приметы есть особые? Цвет? Мех?
— Вишневая, а на правом боку…
— С этого и надо было начинать! Нет у нас вашей дубленки!
— Да как же нет?! А объявление!
— Там же ясно сказано — желтого цвета, а у вас вишневого.
— Э, да там, наверное, напутали что-нибудь в объявлении. Сейчас ведь кто работает в газете, сами знаете. Вы мне лучше покажите ее. Я точно скажу моя или нет.
— Товарищ! Это! Не! Ваша! Дубленка!
— Да как же не моя. Тьфу ты! Действительно не моя.
— Ну, поняли теперь? — Бахарев откинулся на спинку стула с таким видом, словно только что доказал необычайно сложную теорему.
— Конечно, товарищ следователь, как не понять. Не моя это дубленка, жены моей, она потеряла!
— ??!!…
— Так как же, товарищ следователь насчет показать?
— Я покажу! Я сейчас что угодно покажу! Иди, подожди в коридоре и хорошо подумай, может ли быть здесь твоя дубленка!
— Конечно, конечно, товарищ следователь, я подожду, — закончил мужичок, плотно прикрывая за собой дверь.
Бахарев пыхтел как чайник. Казалось, что вот-вот засвистит. В душе Соколов смеялся изо всех сил, но сохранял на лице самое серьезное выражение, чтобы понапрасну не травмировать нервного товарища.
— И вот так с утра, — раздраженно гремел Бахарев, — можно подумать, что полгорода потеряло свои дубленки. Все, ты представь, все идут сюда как в стол находок. Объяснишь людям, докажешь, что не их это дубленка. А они тебе телефончик суют. Мол, это конечно не наша, а вот если наша найдется, позвоните обязательно.
За ревом Бахарева Соколов не расслышал деликатного стука в дверь. На пороге появилась симпатичная девушка с чуть подкрашенными губами и полной гаммы теней вокруг глаз.
— Вы, девушка, тоже насчет дубленки? — прорычал Бахарев.
— У меня повестка, — девушка протянула листок бумаги, на котором Соколов различил свой почерк.
— Это ко мне, — объяснил Соколов.
— Слава богу, — облегченно вздохнул Бахарев. — Пойду, покурю.
Лишь только Бахарев скрылся за дверью, оттуда моментально послышался знакомый голос: "Товарищ следователь, а с дубленкой как же?". Вслед за этим понеслась ругань окончательно выведенного из себя Бахарева.
— Пожалуйста, садитесь, — предложил Соколов и, когда девушка села, продолжил. — вам знаком Полынцев Эдуард Сергеевич?
— Эдик? Конечно, знаком. Вообще то мы уже почти год как разбежались. А чего, он жаловаться на меня вздумал? Да он должен благодарить меня, что я аборт сделала, а не жаловаться! Тоже мне, платил бы сейчас алименты как миленький!
— Уже не платил бы, — не удержался Соколов. Он не мог терпеть таких девушек, которые, не краснея, сообщали о себе такие подробности.
— Это еще почему?
— В ночь с 18 на 19 ноября Полынцев Эдуард Сергеевич был убит.
— Как убит?
— Насмерть, — съязвил Соколов.
— Вы серьезно?
— Здесь, девушка, не шутят!
— Ну а я то здесь при чем?
— Где вы были в ночь с 18-го на 19-е?
— Дома, где же еще?
Соколов хмыкнул, показывая, что у подобных девиц место ночлега далеко не всегда совпадает с местом прописки.
— Кто может это подтвердить?
— Родители, сестра.
— Проверим. У вас в гардеробе нет случайно дубленки?
— Чего нет, того нет. Вообще-то я давно уже хотела купить…
Соколов два раза кашлянул, ненавязчиво намекая, что его то никак не интересует: кто чего и за сколько намеревался купить.
— А теперь у Полынцева девушка была?
— Откуда мне знать? Я что, над ними свечку держала? Может Любка Астахова? Да нет, она с Путиным ходит. Нет, не было у него никого! По крайней мере из нашей технушки.
— Ладно, вы свободны. Понадобитесь, вызовем.
Покачивая бедрами, Самантская удалилась. Сразу же дверь открылась, и в проеме показалась вихрастая голова шестнадцатилетнего парнишки.
— Можно? — осведомился он.
— Заходи, — разрешил Соколов. — Крохалев Валерий?
— Да, — мальчишка просунулся целиком.
— Проходи, садись. Где ты был в ночь с 18-го на 19-е?
— А-а… Вы уже убийцу поймали?
— Пока нет. Для этого тебя и позвали сюда. Повторить вопрос?
— Нет, но я его не знаю.
— Где ты был в ночь с 18-го на 19-е?
— Ну… В общем… Я был там.
Соколов не стал уточнять, где именно «там», а повел допрос дальше.
— Вместе с Полынцевым?
— Да, вместе с ним.
— Откуда вы шли?
— С ночной дискотеки.
— Кто еще был с вами.
— Баранка!
— Какая такая баранка?
— Борька. Шевченко Борис. Он вместе с Эдей учился.
— Так, а девушка?
— Какая девушка. Да не было там никакой девушки.
— Совсем никакой? Ты мне зубы не заговаривай! Дубленку ты что ли там оставил?
— Ну… в общем… Девушка впереди нас шла. Ну Эдя и предложил с ней познакомиться.
— Хорошие у вас методы знакомства. Дубленку девушка тоже сама сняла?
— Не мы снимали, не мы!
— А кто же?
— Ну… Я не знаю…
— Так как же было дело?
— Ну… в общем… не совсем…
— Понятно. А кто убил Полынцева?
— О, это жуткая история, товарищ лейтенант, — оживился мальчишка. Знакомимся… ну, это… мы с девушкой. И тут выбегает этот. Зверь — не зверь и не человек. Глаза горят. Клыки — во! Как бросится на нас. А Эдя ему перышком под дых — на! А тот стоит, и ничего ему вроде не сделалось. А потом как Эдю по лицу своей лапищей. А зубами по горлу — раз! Ну мы с Баранкой и деру.
— Слушай, мальчик, ты когда последний раз на видео ходил? Сказки не надо тут…
Дверь раскрылась, и на пороге появилась исключительно красивая девушка, которую сопровождал сияющий Бахарев. Причем Крохалев так испуганно покосился на входивших, что Соколову ничего не оставалось, как догадаться, что эта девушка и есть хозяйка почти новой желтой дубленки.
— Ладно, иди, — наскоро бросил он Крохалеву. — отдохни, подумай, а после завтра жду тебя в то же время.
Девушка оказалась пустым номером, потому что ее дубленку украли в химчистке, и была она югославской, тогда как неопознанная дубленка имела монгольское происхождение. После ее ухода Соколов огорченно расхаживал по кабинету и даже в сердцах два раза стукнул кулаком по столу. Не надо было отпускать Крохалева, пусть бы посидел в коридоре. Сказочка его получилась довольно складной, и если бы Соколов надавил посильнее, то правда несомненно выплыла на поверхность. А теперь приходилось ждать до послезавтра, а кто знает, что может случиться за это время…
… Неизвестно, как сложился бы дальнейший ход следствия, если бы исключительно красивая девушка не пришла бы в кабинет Соколова совсем или хотя бы задержалась на полчасика. Но вечером этого дня состоялся серьезный разговор между Валеркой — Хомутом и Баранкой — Шевченко Борисом Петровичем.
— Слышь, Боря, меня следователь вызывал на счет Эди.
— Ну и что ты ему наплел?
— Да я ему все как есть рассказал.
— У тебя что, крыша поехала? Сколь лет живу, а такого дурака еще не встречал. Что все? — и, не услышав ответа, Боря добавил:
— Ну ты, козел. А ты знаешь что тебе за бабу срок припаяют, а?
— Так ведь ничего же не было.